Я злая. Просто у меня глаза добрые...
Шрифт:
— Эй, кажется, это здесь, — крикнул мне Сэм, сверяя адрес с листка с надписью на табличке двора.
— Какой-то захудалый двор, — с отвращением произнесла я, оглядывая старое крыльцо.
Мы с Сэмом подошли к двери, он постучал.
— Миссис Джонс! — позвала я женщину, которая тут проживала. Ответом послужила тишина. Я повернулась к Сэму, пожав плечами: — Наверное, ушла праздновать возвращение блудного сына, мужа или кто там к ней вернулся?
Винчестер хотел мне что-то ответить, но его взгляд зацепился на чем-то
— А может это не кровь? — тихо спросила я, оглядывая бурые пятна у самой двери. — Вдруг кто-то вино разлил? Или мясо принес из магазина, которое стекало кровью?
— Ты веришь в это или хочешь верить? — с насмешкой спросил Сэм, вскрывая замок двери.
— Поговори мне тут, — проворчала я, заходя в дом вслед за Винчестером.
— Миссис Джонс! — снова позвал женщину Сэм, оглядываясь.
Надо сказать тут было слишком тихо для дома, в который вернулся мертвый. Ну, в смысле радости не слышно и… Короче, вы поняли.
В соседней комнате послышался то ли кашель, то ли что-то похожее. Когда мы вошли в комнату, увидели следующее: среди бардака в комнате, среди валяющихся вещей, на кровати в углу лежала старая женщина.
Это была не самая приятная картина. Джонс лежала на кровати, покрытая странными язвами, кашляла, словно в предсмертных хрипах. Её морщинистое лицо исказилось в странной гримасе, рот открыт, губы потрескались. Только теперь я правильно поняла суть: миссис Джонс не была счастливым родственником, к которому вернулся умерший. Она была тем самым умершим.
Завидев нас с Сэмом, она явно оживилась. Ну, как оживилась, стала активнее хрипеть, кашлять и мычать. Её мутные глаза закрутились, она пристально впилась в нас взглядом, будто пыталась нас загипнотизировать. Мне так и не удалось скрыть своего отвращения с лица. Она дернула рукой, словно подзывая нас подойти ближе. Наивная, какой лох подойдет к мертвому зомби?
Ах, да, точно.
Винчестер сделал пару шагов к Джонс.
— Эзера Джонс? — позвал он женщину. Та лишь еще сильнее закашляла и активнее замахала рукой. — В чем дело?
Винчестер сделал пару шагов вперед. Я же, в отличии от этого идиота, осталась стоять на своем месте. Бабка снова закопошилась, её кашель стал напоминать вообще какие-то квакающие звуки.
— Может, вы мне скажете отсюда? — спросил Сэм, не желая подходить к странной тетке.
Джонс лишь снова замахала рукой, подманивая Сэма.
Когда Винчестер со вздохом собрался шагнуть вперед, я ухватила его за рукав. Он обернулся.
— Ты идиот или да? — прошипела я, тыкая пальцем в тетку. — Больная бывше-мертвая тетка лежит на кровати, кашляет, ещё и подзывает к себе. Ты серьезно не видишь в этом ничего странного?!
— А, если ей действительно плохо? — на меня эти слова в сопровождении щенячих глаз не подействовали, как аргумент. — Шер, в любом случае, надо узнать, в чем
Сэм перехватил мое запястье и отвел в сторону, заставляя меня отпускать его куртку. Он снова шагнул ближе к старухе.
— Ты пожалеешь об этом через пару мгновений, — произнесла я зло.
— Для этого у меня есть ты, — услышала я ответ, на что фыркнула.
Винчестер приближался к бабке. Она всё ближе и ближе манила его к себе, словно хотела ему что-то прошептать на ухо. От этого мне стало еще хуже. Ожидая чего угодно, я завела руку под пальто и сжала рукоятку своего клинка. Правда, я понятия не имела, убьет ли оружие эту тварь.
Когда Шаира говорит, что не надо туда идти, она это говорит не просто так. Глупо не слушать тысячелетнего суккуба и настаивать на своем, правда. Поэтому я нисколько не удивилась, когда эта бешеная бабка подскочила на кровати, вцепилась в Винчестера, повалив его на пол. Прежде, чем я подбежала к этой твари и вонзила ей в шею клинок, она попыталась укусить Винчестера и плюнула на него своей слюной, которая больше смахивала на пену у бешеных собак.
Проткнутая лезвием, Джонс рухнула на пол рядом с обглоданным трупом хозяина. Мы не заметили его, потому что она закидала его старыми тряпками.
Я вытерла клинок о нечто, что напоминало мне штору. После я подошла к Винчестеру, подавая ему руку, чтобы тот встал. Сначала я долго на него смотрела.
— Ну ладно, давай уже говори, — обреченно вздохнул он, вытирая слюну со своего лица.
Два раза повторять не стоило. Я подошла ближе к нему и прокричала на ухо:
— А я же тебе говорила!
— Можно было бы и тише, — поморщился Сэм.
— Можно было и поспорить с тобой на сто баксов, что ты вляпаешься, — фыркнула я в ответ.
Ближе к вечеру мы собрались снова у Сингера.
— Говорите тише, — тут же предупредил он. Мы втроём все оказались в гостиной. Стало так непривычно заходить домой к Сингеру, где теперь пахло вкусной стряпнёй. — Карен наверху.
— Извини, мы просто немного обеспокоены! — зло произнес Дин, облокачиваясь на спинку стула. — Кто такая старуха Джонс?
— Она одна из первых, кто восстал, — ответил кепочник, не понимая, в чем дело.
— И одна из первых, кто обратился, — продолжил Сэм.
— Она всегда была чокнутой, — отмахнулся Сингер. Он отчаянно пытался отвертеться от неизбежного.
— Да ну? — я скрестила руки. — Она была при жизни настолько чокнутой, что могла выжрать своему мужу живот и мозг? И я не говорю метафорами сейчас, Сингер.
Кепочник лишь молча нас выслушал, сцепив зубы. Каждая его мышца была напряжена.
— Бобби, мы все тебе сочувствуем, — произнес Дин. — Но ты должен признать, что не трезво оцениваешь всю ситуацию!
Тот лишь молча откатил в сторону, показывая нам свою спину. Меня это насторожило. Я напряглась, готовясь непонятно к чему.