Я. Книга-месть
Шрифт:
жена!
Про «немыслимо красивую» правду глаголит, но статус был обозначен тоном, исключающим
дальнейший в этом русле допрос.
Несколько месяцев назад Маня уехала в США к друзьям, я встретил АГА в нашей любимой
кафешке 317, месте, где, по самооценке лихой, всякий второй Виссарион, новое воплощение
Христа; он все недели, что М. якшалась с янки, был на гастролях, мы выпили по рюмочке, и он
грустно-прегрустно сказал: «Я так по Мане соскучился – пи…дец
Про столь интересующие всех расширяющие сознание вещества. У меня было, у него – нет. Его
любимая на этот счет установка: «Надо уходить с гульбы до часу ночи». Моя любимая на этот
счет его установка: «Плохо, если, проснувшись, не узнаешь родные обои»; я записал этот перл
для книги.
Он умеет держать дистанцию. В отличие от меня, от запанибратства сатанеющего, АГА не
приемлет аффекта, даже когда имеет дело с хамлом, он всегда «посовещается с самим собой»
и изобретет, как обезоружить аспида.
Я вспоминаю недавнюю безобразную сцену, которую сам же учинил в гостях у аполлоновского
друга, бизнесмена Сорокина. Налюлюкался и возомнил, что они меня третируют. Истерил, что
твоя Распутина.
Григорьев-Аполлонов меня, хлопнувшего дверью, нагнал и с укоризной прошипел: «Если
хочешь, чтобы люди к тебе по-людски, – будь с людьми человеком!» Я взвился (кто ж из пьяных
признает свою неправоту?!) и уехал.
А наутро, ненавидя себя, извинялся.
Хорошо ему: у него улыбка есть. И голос. Ему ни к чему безотчетное излитие злобы.
Он живет, конечно, суетливо, но так, будто знает, что такое рай. Объясняю: рай – это когда
большой дом, долгов нет, куча концертов, сыновья устраивают кучу-малу, Матвиенко не бурчит, съемочная банда не опаздывает, кино оказалось сносным, кочан с утра не бо-бо, мама скажет: «Береги себя, Андрюша».
Он очень переживал однажды (это было до появления приснопамятной песни «Снегири», когда
не стало гастролей и над ними уже глумились вслух), приехал ко мне на радио на интервью, воцарился в кресле, мы повздыхали, но как только техника заработала, я сразу узнал
самопровозглашенный авангард альтернативного юмора.
Сказал под занавес, что Матвиенко не даст пропасть.
Он гордится несколькими вещами, одна из них, я знаю, – дружба с Игорем Матвиенко, который
рядом и в момент хвори, и в момент радости, и когда гнетет отчаяние.
– Игорь – крестный моего старшего, Вани. С таким крестным Ване не грозит стать плохим
человеком. То есть он обязан быть хорошим.
С того дня, когда гуру ИМ назначил АГА послом попмузыки, до вот буквально вчерашнего
междусобойчика в кафе прошла, просвистела, пронеслась, проползла, прогрохотала
жизнь; он терял и находил, он потерял Сорина, отказался от Америки, до сих пор ищет себя и
уже двум сыновьям передает ген преклонения перед жизнью. Судя по тому, с каким святым
остервенением старший, Иван Андреевич, делает, встречая, из меня кишмиш, с жизнелюбием
у наследников все в порядке, выше ватерлинии.
Я с улыбкой наблюдаю, как бесславные ублюдки оставили надежды перещеголять славного
ублюдка АГА со товарищи по части долговечности.
Слишком много думают о хит-парадах, не располагая таким, как у АГА, ферментом, который
называется обаяние. Это делает его ребенком, сосланным во взрослую жизнь.
Сколько раз и я, и вы, а уж АГА-то – слышали, как отпевают «Иванушек»?
– Каждый год по тыще раз, – смеется. – Но у нас все в порядке. Иногда, конечно, изнемогаем
друг от друга. А когда под двойным гнетом – как сейчас, летом, – гастролей и водочки, нервы
на пределе, и организм пощады просит.
Сколько я его, АГА, знаю, чтобы он помог вам своей знаменитой улыбкой, которую, настолько
она высокооктановая, не отрепетируешь, она либо есть, либо ни у кого из нас ее нет, – так вот, чтобы удостоиться этой улыбки, вам нужно дать ему выспаться и не хамить ему, всего-то.
Есть музыкальные люди, есть не музыкальные. Я про слух, я про стиль жизни. Если попытаться
дать определение АГАшного стиля жизни, это слово – «музыкальный» – самое точное.
Бывают ситуации, когда Вам отказывает чувство юмора?
Только в ситуации, когда набредаю на людей БЕЗ чувства юмора.
Работа в «Отарушках Интернэшнл» и есть самый лучший урок композиции: АГА учится, без
малого научился строить свою жизнь, как небоскреб, этаж за этажом.
И это здание не будет погружено во мрак.
Он осветит его своей улыбкой.
Это будет самый яркий небоскреб на Земле.
Акулы пера
Я был спецназом «ТВ-6 Москва», когда атаковал артистов вопросами в программе «Акулы
пера», и меня в те золотые годы любили и политики, и куртизанки, и бандиты.
Когда меня видели на улицах, голоса людей проделывали глиссандо до самой верхней октавы.
Истерическое напряжение царило везде, где я появлялся, совершеннейшим гангстером
задираясь ко всем.
Когда мне сделал предложение об участии тогдашний мой босс и начальник «ТВ-6» Иван свет
Демидов, я не колебался ни секунды, ибо знал, что он относится ко мне в высшей степени
хорошо.
И потом, подошло время, когда надо было развиваться. Из низкопробного светского хро-никера