Я. Книга-месть
Шрифт:
Если хотите параллель, то ближе всех из западных ко мне ШОН ПЕНН (смотрите фото), из
наших – МАРАТ САФИН.
Живя живи, учила меня матушка, полагая первейшим условием нормальности жизни
неистовство, с каковым живешь. А это была самая масштабная персоналия, доложу я вам, из
всего, кого я знаю. На ее, мамы, примере я уяснил, что можно разом быть гением и человеком.
Теперь, окруженный шоу-бизнесовой педерастией (или как еще этот легион окрестить?), я
лукаво улыбаюсь:
Пишу это для всех, кому душно от одинаковых рож, песен, фильмов.
Прошу рассматривать мои записи как апологию жизнелюбия, как яростную саморекламу, ибо
убежден я: лучше меня никого нет, ибо только в моем случае гений и хороший вкус всегда
ходят об руку; я научил петь СТИВИ УАНДЕРА, да что там – мыслить человечество; даже
Рыжего Иванушку я научил раскусывать в мудреных книгах смысловые темноты.
Молодые тупицы шастают по белу свету в поисках того, с кого делать жизнь… Глупцы, вот он я, фак ю, учитесь пока не поздно.
Первый и последний в истории грузинский трудоголик.
Предтеча всех шоуменов, всяких КАМЕДИ КЛАБОВ и ШНУРов; но в противность им никогда не
живший на дотации, впрыскивания, вспоможения, спонсорские подачки: все сам, в одиночку.
Под неутихающий аплодисмент в каждом городе, в каждом зале. Уже, мать твою, пятнадцать
лет.
Я сам себя назначил талантом и спозаран уже пятнадцать факинг лет корплю над удержанием
звания. Во мне уживаются ангел и демон, но ангела во мне больше, спросите у ИВАНА
ДЕМИДОВА и моей кошки.
В предисловии к книге почившего моего второго папы ЮРИЯ АЙЗЕНШПИСА, про которого
здесь и далее будут обильные куски, я написал, что хочу стареть, как РИЧАРД ГИР, а не как
чмыри в наших палестинах, предающиеся воркотне упыри-лузеры.
Подтверждаю. Как Гир, как РАМАЗОТТИ, как ШОН ПЕНН. Положительно, это мои герои, как я
герой для тех, кто на свое несчастье родился обаятельным и прочел миллион книг.
Вы должны это прочесть, чтобы не терять связи с живым контекстом. Чтобы напомнить самим
себе, что кроме «9 РОТЫ» есть фильм «МАГНОЛИЯ», кроме братьев ЧАДОВЫХ есть ЭНДИ
ГАРСИА, кроме БИЛАНА есть РАМАЗОТТИ, а кроме ВАЛДИСА ПЕЛЬША…
…есть Я. Просто охуительный парень.Фото: Катя Гайка
Издательство ЕЩЕ РАЗ предупреждает: книга не предназначена для людей с неустойчивой
психикой
Глава, в которой автор очень рискует и пишет открытое письмо Дмитрию Анатольевичу
Медведеву
Открытое письмо Медведеву
Любезный Дмитрий Анатольевич,
через десять дней мне сорок, я известен в узких кругах, в этих кругах Вам скажут, что я малый
неплохой, маниакальный
депрессией; Вы можете мне не верить, но я знаю значение слов «экзистенция» и
«интерпретация», люблю Стиви Уандера и «Иванушек», актера Шона Пенна, не люблю
педантов, буквоедов и страну Португалию (простите, но я там сидел); считаю, что Грабового
нужно посадить навсегда, а детей целовать каждые пять минут.
Мне без малого сорок, моя келья полна призраков, я могу часами рассказывать о целительной
роли бессонницы в жизни нормального парня.
У меня за плечами развод, а это… Вам лучше не знать.
Г-н Президент, из писем неуемного публициста Минкина Вы знаете, что в стране происходит
много-много значительного.
Вот, например, моя книжка, блестяще написанная, вышла.
Я остроумен, как Черчилль, эмоционален, как певец Рамазотти, амбициозен, как Сурков, иногда, стыдно признаться, как Хлестаков с его напыщенной мутью.
Я образцовый работник, с меня стружку снимать не за что; я – интеллектуальный ковбой с
грустными глазами; успеваю нажать на спусковой крючок раньше любого оппонента; спросите
моих оппонентов: мои трассирующие шутки ядовиты.
А иногда, знаете, я не стыжусь струящихся потоков слез. Вот, например, когда наши балбесы в
Вашем присутствии продули в Мариборе, безвольные стервецы.
Много лет назад, когда я принял участие в передаче «Акулы пера», артисты объявили меня
погибелью цивилизованного мира, а люди – своим любимцем, который просто обязан терзать
артистов от их, людей, лица.
Я отчетливо помню себя тогдашнего: я приехал из Кутаиси, работал в газете, и мне казалось, что артистов можно расспрашивать не только о творческих планах.
Только не говорите, что и Вас не захватила эта, теперь уже легендарная, программа своим
расхристанным, что ли, духом. Мной. Я пишу эту эпистолу, уверенный, что Вы знаете, кто я
такой.
Недержание слов – мой бич.
Я бываю простодушен, как полевой цветок. Бываю простофилей, но чаще – притворяюсь.
Широко и блестяще пишу о футболе, глумлюсь над новым русским кино, один из образчиков
которого купил на Горбушке; знаете, как величать образчик? «Съешь мое семя».
В смысле весомости любое мое заявление априорно резонансное. Есть даже некоторые люди, убеждающие окружающих, что мои писания искрятся остроумием. Во времена, когда самый
повествовательный жанр редуцируется до сообщения в «Твиттере», я ладный и складный
рассказчик, но нос высоко не задираю.
Хорош я в жанре бессвязных заметок под влиянием теплового удара или дождя.