Я. Ты. Мы. Они
Шрифт:
Мы уже решили этот вопрос, или почти решили. Он обещал, что не будет забирать или делить со мной ребят. И вообще, это и его дети, со всеми вытекающими правами. Но должна ли я ему доверять в этом вопросе?
Но если не доверять, тогда как? Тогда зачем вообще все? Зачем все попытки научиться разговаривать друг с другом. Как нам их тогда вместе их растить, если я буду ждать угрозы. Нет, надо сдержаться, довериться…
Но упрямое сознание шепчет: «Предавший однажды, предаст опять».
— Ты
— Да так… Саш, а ты почему не в Москве? — нахожу я для себя более обтекаемый вопрос.
— Время свободное появилось, решил пока здесь побыть.
— Именно сейчас появилось?! — кажется, мое негодование опять просыпается.
Саша выключает воду, встряхнув последнюю вымытою им тарелку, и оборачивается ко мне.
— Если не сейчас, то когда?
Не знаю, что ему ответить. Даже реакции своей на его слова не разберу. Вроде как и рада, а вроде… И не рада совсем, потому что бесит меня это, что только потеряв все, он вдруг находит время. Да, все-таки не рада.
Отворачиваюсь от него, старательно делая вид, что вытираю крошки со стола.
— Сань, — зовет он меня. — У тебя на воскресенье планы есть?
— Зачем? — почти огрызаюсь я.
Чернов замечает перемены в моем настроение. Поэтому медлит с дальнейшим ответом.
— Что ты хочешь, Саш? — не выдерживаю я, бросая тряпку и опять поворачиваясь к нему. Вот что за повороты-отвороты, не я, а какой-то китайский болванчик.
— Мы еще не договорили. Предлагаю устроить посещение следующего памятного места. — В прошлый раз было достаточно всего сказанного!
— Возможно, но далеко не все.
— Окей, Саш. Поговорим мы с тобой, вспомним. А что потом? Куда ты меня затем поведешь? Еще одного ребенка делать? Или сразу в женскую консультацию заглянем? Как далеко ты готов зайти в этом всем? Потому что всегда должна быть граница.
— Ты чего опять на меня взъелась? — тяжело вздыхает Чернов.
— Ничего.
— Саня, ты опять! Если тебе что-то не нравиться, скажи уже это прямо. Твои хождения рядом, да около, знаешь ли совсем не помогают.
— А они и не должны.
— Александра!
Нелепо как-то получается. Почему я снова и снова превращаюсь в истеричку. Была же вот, только нормальной и рассудительной, и опять это все из меня полезло. Будто я не я. Саша прав, надо сказать.
— Время. В последние года у тебя его не было для нас. А тут. Сразу и много. Когда стало совсем все плохо, ты вдруг смог. И время найти, и возможность, — стараюсь говорить спокойно. Факты, говори просто факты. Ровно. Без истерик. — И к девочкам на линейку не смог приехать. Где она мера? Где граница того, что вот тут ты можешь побыть с нами, а вот здесь тебя нет?
Чернов устало
— Я теперь всегда с вами буду.
Жду дальнейшего пояснения, но оно не приходит.
— Как это понимать?
— Так и понимай. Я способен учиться на своих ошибках. Даже если тебя не верну, то детей уж точно, больше никогда не потеряю.
Про то, что он меня там вернет или не вернет, я стараюсь не слушать. А вот мысль про ребят меня цепляет.
— И как этого добьешься?
— Потом расскажу. Не сейчас.
— Пффффф. От меня ты значит требуешь правду, а сам…
— Я от тебя не правду требую, а того, чтобы ты говорила о том, что тебя напрягает. А не таила все в себе и не дулась потом, как мышь на крупу. Про себя… С моими планами просто все чуть сложней. Не хочу пока давать никаких обещаний.
— И когда ты только у нас таким рассудительным стал? — язвлю я.
— Скажем так, — говорит он очень серьезно, игнорируя мой выпад. — Я уже потерял все. Больше у меня права на ошибку нет, — а потом даже улыбку из себя выдавливает. — Тут хочешь, не хочешь, головой начнешь думать.
Весь мой боевой запал куда-то улетучивается. Сашка в очередной раз это подмечает, поэтому задает свой следующий вопрос.
— Так, что насчет воскресенья? В часа два скажем?
— Куда мы пойдем?
— У тебя есть варианты?
Вариантов у меня нет. Вернее есть, но только один.
Глава 52
В воскресенье ровно в два мы с Сашей стояли под дверью в бывшую квартиру родителей, где мы с ним когда-то занимались английским. Ну и не только английским.
Дверь давно заменили, да и сам подъезд был уже перекрашен не один раз. И в квартире я не была более семнадцати лет. А вот дух чего-то родного все равно чувствовался.
Мы стояли и упрямо рассматривали дверь. Саша даже ее зачем-то дернул. Закрыто.
— Что дальше?
— Можно позвонить, — предлагает он.
— А что мы скажем? Здравствуйте, мы пришли посидеть на вашем диване?
— Вот когда ты так говоришь, звучит бредово. Ладно, пошли на ступеньки, они тоже многое повидали.
Саша поднимается на пролет выше и усаживается своими безупречными брюками на ступеньку. Я пока стою на месте, упрямо скрестив руки на груди.
Чернов хмыкает, и весело постукивает ладонью на ступеньку рядом с собой. Я мотаю головой. Он повторяет свой жест.
— Там грязно, — морщусь я.
— Раньше тебя это не останавливало.
— Раньше не мне было отстирывать все это безобразие.
— Я сам приду и джинсы твои постираю, — находится Саша.
Других доводов, кроме того, что это глупо, у меня нет.