Яд желаний
Шрифт:
— Ты разницы не понимаешь. — Хористка Алина с сожалением посмотрела на бравого сыщика. — Я же тебе говорила когда-то — мне на эстрадное нужно было идти, но предки уперлись. Для них слова «эстрада» и «проституция» суть одно и то же… — Она ловко разбила на сковородку четыре яйца, посолила. — Да я и сама не хочу. Может, действительно со временем смогу петь вторые партии. Прогресс наметился…
— Этот хмырь к тебе не пристает? — ревниво осведомился Игорь.
Алина рассмеялась.
— Этот не пристает. — Она сделала ударение на слове этот, и Лысенко сразу насторожился.
— А какой пристает?
— Это было давно и неправда, —
Лысенко молча выложил в плетеную хлебницу батон, добавил несколько ломтей черного — он еще не изучил вкусов подруги.
— Огурцы, редиску будешь?
Она неопределенно пожала плечами. Капитан вымыл овощи, придвинул гостье масленку.
— Любишь редиску с маслом?
Алина снова пожала плечами и разложила яичницу по тарелкам.
— Давай-ка я на тебя халат наброшу! — вдруг заботливо сказал капитан. — Зрелище, конечно, прекрасное, но вдруг и в самом деле простудишься…
Несмотря на то, что наступило лето, на улице третий день лило как из ведра, и холодный ветер выдул из его панельной квартирки все тепло. Пока они с Алиной кувыркались в постели, им было даже жарко. Вид хористки в его собственной форменной рубашке, накинутой на голое тело, был, конечно, весьма и весьма недурен, но он действительно опасался, что девушка простынет. Он явился из комнаты с халатом в руках и увидел, что Алина все-таки прикурила сигарету. Лицо у нее было грустным и отрешенным.
— Знаешь, Игорь, я очень легко отношусь к сексу, — сказала она.
Он не понял, к чему она клонит, пожал плечами и укутал ей плечи.
— Ну, собственно, я тоже, — признался он.
— Потому нам так и хорошо… было. Или я не права?
— Права, — заверил он.
— Но я терпеть не могу, когда меня обманывают.
— Я вроде бы… — сказал Лысенко и покраснел.
— Ой, слушай, ты чего?! — Алина фыркнула. — Только не принимай все на свой счет. Я совсем не это имела в виду. Давай яичницу есть, а то остынет.
Девушка намазала маслом хлеб и откусила изрядный кусок. Аппетит у нее был отменный. Некоторое время они молча ели, но капитан в конце концов не выдержал:
— И все-таки, к чему это было сказано?
— Ладно, проехали. Ты, кажется, кофе обещал? Ну, чего ты надулся? Обиделся? Игорь, ты чего? Я клянусь, что совсем не имела в виду тебя. Черт! Язык мой — враг мой… Я просто хотела сказать, что есть такие любители молоденьких девочек, которые ни перед чем не останавливаются, даже перед самым гнусным обманом…
— Это с тобой было?
— Конечно, со мной. — Алина покусала губу. — Никому я не рассказывала, но тебе, мой капитан, так и быть, поведаю сей занимательный сюжет. Может, тебе и пригодится. И, наверное, погода располагает… Дождь даже на меня действует. В такую слякоть я начинаю хандрить… Хорошо, что ты меня сегодня пригласил к себе. К тому же милиция, как и врачи, должна все знать. Так ведь?
— Так, — серьезно произнес капитан.
— И я надеюсь, что дальше этого порога моя тайна не распространится.
Несмотря на браваду, девушка явно чувствовала себя неловко, и Лысенко отвернулся к плите, делая вид, что хочет сварить еще кофе.
— Я пришла в училище такой наивной дурочкой с большими глазами… и большими сиськами. Убойное сочетание, правда?
Не оборачиваясь, капитан кивнул. Но она на него не смотрела. Взгляд Алины был прикован к окну, за которым снова разошелся дождь. Капли стекали, образовывая замысловатые узоры… «Так же порой переплетаются и человеческие судьбы», — подумала девушка.
— Вот… сама не знаю, почему я решила рассказать это именно тебе… Ну, раз уже начала, слушай. На первом же занятии по вокалу на меня положил глаз один наш препод. Знаешь, тогда он казался мне таким сладеньким старичком,
30
Ла Скала — знаменитый оперный театр в Милане, Италия.
31
Метрополитен-опера — музыкальный театр в Линкольн-Центре, Нью-Йорк, США, на сцене которого выступают мировые знаменитости. Основу репертуара театра составляет мировая классика.
Игорь поставил на стол уже сваренный кофе и тихо сел напротив девушки. Глядя на ее посерьезневшее, чуть вытянувшееся лицо, он молчал.
— Он сказал, что у меня ломается голос и может совсем пропасть. И что он очень, очень этим обеспокоен, потому как у меня огромные задатки. Он знал, на какое место нужно надавить… — Алина горько усмехнулась. — Я так расстроилась и испугалась, что даже своим не стала ничего говорить. Я боялась, что это убьет родителей, они ведь так мною гордились. Несколько дней я ходила потерянная. А потом он сказал, что можно все поправить, но мне нужны дополнительные занятия. И он будет заниматься со мной у себя дома, потому что в училище у него нет времени. И мы занимались. Только он был недоволен, крутил головой, вздыхал. Почему я не ушла от него к другому преподу или хотя бы не рассказала все предкам? Ну, я же говорила, как раз предкам-то я больше всего и боялась говорить! Они же носились со мной как с писаной торбой. А тут у меня пропадает голос! И знаешь, я действительно чувствовала, что пропадает, — так он мне это внушил. А потом, примерно через месяц, когда я совсем привыкла и к нему, и к его дому, он после занятий налил мне коньячку в кофе — чтобы, значит, я расслабилась, и аккуратно спросил: может быть, я еще девушка? Видимо, у него уже был опыт в таких делах, потому что я не шарахнулась и не убежала домой. Он разговаривал со мной серьезно, как со взрослой, и строил такие горькие гримасы по поводу того, как это прискорбно. А потом заявил, что мне просто необходим гормональный скачок и регулярная половая жизнь — для развития голоса. И у нас с ним была… регулярная половая жизнь… где-то с полгода. А потом, видимо, я ему надоела. Кстати, экзамен по вокалу я сдала на «отлично»…
Капли все бежали по стеклу, и уголки губ девушки были опущены вниз — под стать ее печальному рассказу и погоде. Игорь молча погладил ее по руке.
— Ну что, ты кофе сварил? — стряхивая грусть, жизнерадостно спросила Алина. — Чего это я, в самом деле, расклеилась? Я же тебе говорю, я прекрасно отношусь к сексу — если все честно, как у нас с тобой. Но я терпеть не могу, когда какая-нибудь дрянь пытается затащить меня в постель каким-нибудь извращенным способом.