Ядовитая кровь
Шрифт:
Казалось, что цветок ничего не весил, был сплетен из паутины. Влад сжал руку... Попытался сжать – цветок не смялся, ни одна из нитей даже не согнулась.
– Классная штука, – оценил Капустян. – Я не знал, как ее нести, а врач сказал, что можно хоть в кармане, хоть ногой пинать. Умеют же делать некоторые.
– Умеют, – согласился Влад.
– А еще к вам пытался сюда прийти этот... – Капустян неопределенно помахал рукой. – Тот, с кем вы в аварию попали.
– Серый?
– Почему серый? Нормальный. Приблатненный,
– Это у него погремуха такая, Серый. А так – уважаемый человек, Сергей Леонтьевич Салунский, предприниматель, даже где-то филантроп и меценат. Ты о Шкворне слышал, летеха?
– О Шкворне?.. – переспросил Капустян и задумался; он очень серьезно относился к заданным вопросам и всегда тщательно обдумывал свои ответы. – Это который...
– Это который один из самых крутых пацанов нашего славного города. Шкворень – это, опять-таки, погоняло, а зовут его Никита Петрович Марченко. Слышал о нем?
– Слышал. Это его кабак на выезде...
– И на выезде, и в центре, и не только кабак. Девочки, наркота, рэкет, вымогательство... И так далее и тому подобное. Так вот, Серый – его правая рука. Ударная, так сказать, конечность. И он пытался сюда прийти? – Влад вернулся к дивану и сел.
Этот забавный лейтенант решительно ему нравился. Похоже, Капустян не совсем понимал, в каком мире живет и кого в этом мире можно останавливать на пороге, а кого нельзя. Не стоит.
– Он не сам в дверь ломился, прислал такого крупного парня, – Капустян развел руки, словно рыбак, демонстрирующий размер сорвавшейся рыбы.
– Кроху, что ли? А ты?
– А я его не пустил.
– А он?
– А он попытался пройти.
– А ты?
– А я не пустил.
– Он же крупный?
– Но неустойчивый, – вздохнул Капустян. – Кто ж за руки хватает при столкновении?
– А он схватил?
– За правую. Я чуть провернул, перехватил, потом перевел к локтю...
– Результат?
– Он упал. И рука, кажется, это...
– Сломал? – весело спросил Влад.
Ну, не везет, похоже, Крохе в последнее время. То контузия, то конфузия.
– Не знаю. Что-то хрустнуло, я отпустил сразу. Он упал, я закрыл дверь. Потом Серый позвонил на ваш телефон, на городской, сказал, что не обижается, и что когда вы проснетесь, чтобы позвонили.
– Обязательно, – кивнул Влад, – как только, так сразу. Где у нас телефон?
– На полу, возле дивана.
– Сам знаю. – Влад взял аппарат с пола, набрал номер мобильника Серого.
Было бы здорово разбудить гада, поднять из постели. Или еще лучше – с какой-нибудь его очередной красотки.
Но Серый ответил почти сразу, замешкался всего на пару секунд:
– Проснулся?
– Проснулся. Ты хотел меня услышать.
– Хотел. Извиниться хотел и...
– Обойдусь.
– И спасибо сказать. Ты ж меня вроде как спас. Если бы не ты, то все бы всмятку. И ты,
– И снова скажу: обойдусь я без твоих благодарностей. Ты лучше своего Стасика к врачу отправь. С чего это он за рулем засыпает, засранец? Не знаю, как ты, но я жить привык. И собираюсь это делать еще лет пятьдесят, как минимум. И на твоих поминках выпить.
– Обязательно включу этот пункт в свое завещание, – сказал Серый. – Всенепременно. А пока будем считать, что я тебе торчу жизнь.
– Типа, не будешь с первого раза мочить, если что?
– Типа. Ты как себя чувствуешь?
– Нормально. Современная медицина, оказывается, способна творить чудеса. Не знал?
– Я редко с лепилами общаюсь. Тебе тоже не советую к этому делу привыкать. А то вон Кроха...
– Мне уже рассказали, – засмеялся Влад, покосившись на Капустяна. – Сильно извиняются, просят прощения и говорят, что не специально.
– Это Кроха как раз понял. Вышел с вывихнутой рукой, ссадиной на роже и с глазами с блюдце. Он же, говорит, меня случайно уронил. Ни я, говорит, ни он ни хрена не поняли. Сказал, что с удовольствием выпил бы с твоим парнем. А это для Крохи, сам знаешь, высшая степень.
– Еще что-то? – спросил Влад.
– До завтра терпит, в принципе. – Серый помолчал, вздохнул и добавил: – Я на всякий случай видеозапись сегодняшнюю просмотрел с площадки перед СИЗО, с внешних камер...
Влад решил не перебивать.
– Ты слышишь меня?
– Слышу.
– Так вот, мой Стасик не виноват, кажется. Там был тот самый урод, которого мы ищем. Подходил почти к проходной, потом спустился к дороге. Там камера уже не берет, но я так думаю...
– А ты не думай, – посоветовал Влад. – От этого голова болит, понимаешь. Уголовникам вообще не стоит напрягать мозги, Серый.
– Ты не понял, Владик, – голос Серого стал неприятно сладким. – Он же убить хотел. Меня или тебя.
– Или Стасика твоего.
– Не смешно шутишь, капитан. Не въехал, что ли? Ты вечером занялся его поисками, а утром он уже засаду устраивает. Сечешь?
– И опять скажу – не напрягайся. Как это он нас убивать собрался? Водителя загипнотизировал? Зачем? У него же, если тебе верить, такие пули, что машину навылет пробить – пустяк. Пару раз выстрелить – и все, при его меткости. Мог даже просто подождать, пока мы из машины выйдем, и потом уже стрелять. Бах, бах и мы точно знаем, по чью душу он пришел. По светлую, ангельскую душу мента, или по загаженную душонку Серого. Я полагаю, что по твою. Ты сам сказал, что я только вечером за дело взялся, а ты по этому поводу вон уже сколько суетился, нет? Можешь не отвечать, мне надоело болтать с тобой по ночам. Утром звякни, и если у меня будет настроение – поговорим. Это если твой маньяк тебя за ночь не пристрелит. Или по стене не размажет. Или сердце не вырвет, или...