Ягодка
Шрифт:
– Закажите.
– Я вам помогу, чтобы вы ничего забыли. Знаете как бывает, что-нибудь куда-нибудь завалится… – Тетя Даша изгнать нерадивую модель была рада.
В пятницу утром Роман позвонил в банк и аннулировал банковскую карту Прокофьевой Елизаветы Николаевны. Он отзанимался с тренером и купил себе купе в поезде в субботу, двадцать девятого.
С удаления опухоли и занятий с реабилитологом, он ходил уверенней. Единственное в составе поезда купе в мягком вагоне типа люкс продавалось целиком одному человеку. Гранд Экспресс Сингл означал поездку с удобствами: кондиционером, биотуалетом, питанием, санитарно-гигиеническим набором, прессой,
– Роман, спасибо за помощь с венчанием. Анин бывший муж угробил бы наше с Мишей венчание.
– Был рад помочь.
– Вы нашли общий язык. Мы с Мишей вас просим взять над ней шефство.
– Например?
– Вытащите ее в обычную жизнь без катаклизмов МЧС. Помяните мое слово, на все Анька будет смотреть с открытыми глазами. Благо платья мы согласовали.
– Роза, вы согласовываете одежду на венчание?
– Пожелание и представления батюшки. Свидетельство о венчании Мише он утвердил с третьего раза. То шрифт слишком ажурный, то бумага тонковата. У вас с Мишкой костюм-двойка с пиджаком. Девочкам с открытыми плечами и декольте нельзя. На голову шифоновый шарф. На банкет переоденемся.
– Мам, пап, Миша, Роза, я хочу поставить вас в известность, что с Прокофьевой Елизаветой я расстался. Свадьбы не будет.
Мария Федоровна переглянулась с мужем. Александр Петрович покряхтел и подытожил:
– Сынок жить тебе.
– Я думаю Лиза поговорит с отцом. Он будет на банкете. Я говорю об этом, чтобы вы были в курсе.
– Мы учтем. Омлет здесь вкусный. Приятного всем аппетита, – Прервал тему Михаил. За столом зазвенели приборами о тарелки.
С лежаками до двух часов отдыхали на пляже, любуясь на море. Мария Федоровна объясняла сыновьям, мужу и невестке то, как важно вдыхать морской воздух полной грудью. Отобедав, Роман с братом на велосипедах осмотрели достопримечательности и местный парк «Дубки», посаженный Петром первым. Роман понял, велосипед ему подчинялся и равновесие он удерживал. По пути братья фотографировали окрестности.
В отеле первой их заприметила расстроенная Роза:
– Миша, вы не знаете, когда приедет Анна?
– С ней Рома договаривался.
– Роза, ваша подруга обещала мне прислать билет. Рано паниковать. Давайте подождем. Я не думаю, чтобы она отказалась, – Роман улыбнулся.
– Странно. Она ведет прием с восьми до двух и до сих не написала. У нее нет вечернего платья. Ей надо его купить. Пойдемте ужинать. Миша, я ее встречу. Я же с ней договаривался.
Роману пришло письмо от Анны в десятом часу ночи с билетом на самый ранний поезд, который приезжал в Санкт-Петербург в одиннадцатом часу утра тридцатого. Он переадресовал письмо брату.
Белый, с сине-красной окантовкой, алюминиевый поезд «Сапсан» прибыл вовремя.
Калинова спала на четвертом месте базового вагона, подложив руки под щеку на столике. Оделась она через чур официально, хотя и красиво: в травяной атласный костюм с кружевной желтой вставкой на юбке, блузке
– Анечка, Анечка, – Она была для него Анечкой. Роман не мог ничего с собой поделать.
– Мы в Санкт-Петербурге? – Пробормотала она сонно.
– Да, душа моя, где твой чемодан? – Обращение к ней, само сорвалось с губ. Роман не хотел его менять. Он же ее похитил.
– На багажной полке, – С сомкнутыми веками она указала пальцем вверх с опрятным ногтем.
– Серо-синий?
– Да. Он умный.
– Это что значит?
– Следует на автопилоте, подстраивается под темп, определяет препятствия, не падает с лестниц, – Она оторвала руки от глаз, с трудом, ошалевши глядя на Романа.
– Тихо-тихо. Все отлично. До Исаакиевского собора ехать час. У нас два часа. Пойдемте пить кофе и завтракать. Я на машине. Расскажете, что вас задержало? – Он взял ее за руку.
– ЧП. Я хочу в кондитерскую от француза, переехавшего жить в Санкт-Петербург, есть сладкие гренки на Невском проспекте.
– Пойдемте.
– Французская кухня. Вам Крок-мадам, он с глазуньей на верхнем хлебе, а мне Крок-месье. Больше с гренками в яблоках в нас не влезет.
– Внутри бутерброда что?
– Сыр с ветчиной. Могут быть разные ингредиенты.
– Согласен.
– Какое вы предпочитаете кофе?
– Американо.
В небольшом уютном кафе Калинова заговорила по-французски с официанткой. Роман понял приветствие «бонжур», кофе американо и слово чоколат. Они присели за столик.
– Vingt minutes, Madame.
– Вы умеете говорить на французском языке?
– Да. Кофе, французские бутерброды и гренки с яблоками.
У Романа зазвонил телефон.
– Мне Миша звонит. Верно, Роза с ним, – Он прислонил телефон к рекламной подставке в середина столика.
– Привет, Миша и Роза. Я в северной столице. По твоим пожеланиям, юбка и рукав три четверти. С вечерним нарядом заминка, ибо дурдом. Я до двух ночи оперировала.
– Тебе нечего надеть?
– Есть, из шкафа, маникюр ночью красила. Давай мы вас обвенчаем, я высплюсь, и потом расскажу все, что захочешь.
– Хорошо.
Они немного поговорили, сытно позавтракали, и Роман отвез их в Исаакиевский собор.
Венчание в грандиозном, величественном соборе посетили малочисленные, самые близкие родственники. Родители братьев Шереметьевых, мать и бабушка Розы, Бузинкова Клавдия Тихомировна и Бузинкова Светлана Артуровна. Свидетели сопроводили молодых во время таинства. От исторического собрания монументальной живописи прошлого века у присутствующих захватывало дух. Михаил сиял как начищенный медяк от вида Розы в белом платье и фате. Их исповедовали и причастили. Роман успел заметить, что их свидетельница подустала. По росту она совпадала с Розой, но венцы им приходилось держать на вытянутых руках. Молодые обвенчались, семья сфотографировалась, и Роман проводил Анну в свой черный мерседес. Когда он сел за руль позже, она дремала.
– Анечка, мы едем в отель для Максима. Я помогу вам с чемоданом.
– Спасибо. Аплодисменты, – Роман улыбнулся на ее сарказм.
В отеле они соседствовали на втором этаже. С Анной Роман позавтракал, и обед откладывал до банкета. Обсуждать с Николаем Валентиновичем свое расставание с его дочерью или свое лечение Роман не планировал. Должны были съезжаться гости. Полчаса он побродил в новостной ленте в интернете. Когда стрелка на часах сдвинулась к пяти часам, принял душ. Непредвиденно в дверь забарабанили: