Яков. Воспоминания

Антонова Лада

Я прошел в сарай и встал подле занавески:

— Белов, меряться силой я больше с тобой не намерен. Револьвер у меня на тот случай имеется. Я знаю, ты не убивал ни Настю, ни Илью. Мне поговорить с тобой нужно.

Поверил. Или просто не было сил у него больше бегать. Вышел из-за занавески, присел устало на бочку:

— Ну, давайте поговорим, что ж.

— Мне интересно все, что ты знаешь о Сажине. Вы ведь были друзьями.

— Приятелями, — поправил меня Белов, — но не друзьями. Не знаю я, чего бы Вам такого рассказать

особенного. Обыкновенный парень из деревни. Невеста его из той же деревни. Отец у него был лучший боец в округе. По праздникам сходились они там стенка на стенку, деревня на деревню. Так Илюха и пристрастился к этому делу, да решил в городе счастья попытать.

Белов рассказывал все, что знал, это видно. Вот только это все не то, что мне нужно. А я не знал, как задать правильный вопрос, о чем спросить. Поэтому спросил наобум:

— Ну, а может ты чего заметил странного перед этим последним боем?

Белов задумался:

— С Головиным он, с доктором связался.

— Кто такой? — насторожился я.

— Да, вертится тут вокруг боев этот доктор, — объяснил Никита неодобрительно. — Кто поломается, так он подлечит. Я говорил Илюхе, не связывайся с ним. Снадобья всякие, зелья заграничные продает.

Ну вот мне и новое направление следствия! То, в чем я так нуждался.

Я оставил Белова прятаться в каретном сарае, а сам отправился побеседовать с доктором Головиным. Надо же выяснить, что за снадобья такие заморские он продает, после которых бойцы мрут.

Дом Головина я легко разыскал по наводке Белова. И с удивлением увидел у крыльца своего помощника:

— Коробейников! После свидания с Фидаром прямиком к доктору?

Коробейников, сказать по правде, на травмированного похож сейчас не был, даже несмотря на свои роскошные синяки. Был он возбужден и азартен. Ну, явно накопал что-то.

— Да, но не совсем, — от возбуждения формулировки Антона Андреевича ясностью не страдали. — Мне удалось выяснить, что этот доктор Головин…

— Продает бойцам какое-то заграничное зелье? — продолжил я мысль моего помощника.

Лицо Коробейникова осветилось изумленным восторгом, как всякий раз, когда мне удавалось предугадать его слова:

— Совершенно верно! А Вы откуда узнали?

Надо бы мне все-таки сдерживать торопливость своих мыслей и слов, а то Антон Андреич с его тягой ко всему необыкновенному, скоро и меня в медиумы запишет.

— Это потом. А вы откуда услышали?

Коробейников понизил голос, для подчеркивания секретности полученных им сведений:

— Фидар у себя на складе говорил.

В это время скрипнула, открываясь, дверь дома доктора, и сам хозяин вышел на крыльцо. Вспомнишь солнце, вот и лучик?

— Доктор Головин, если не ошибаюсь?

— Да, чем могу служить? — повернулся к нам доктор. И тут же, увидев синяки Коробейникова, разулыбался: — А, это сотрясение мозга на лицо! Примочечку,

компрессик. Молодой еще, заживет как на собаке.

Видно, доктор принял нас за неожиданных пациентов. Я представился:

— Полиция. Следователь Штольман. Вы задержаны.

Ого, как он испугался! Побледнел весь:

— Я? За что? На каком основании?

— А на том основании, — ответил я ему, — что Вы подозреваетесь в использовании недостаточно проверенных препаратов. И причинении смертельного ущерба для здоровья человека.

Доктор Головин выглядел все больше изумленным и перепуганным:

— Этого не может быть. Не может быть! Послушайте меня! Я испытывал эти препараты на самом себе! Взгляните! И ничего!

— А вот с этим «ничего» мы и будем разбираться, — сказал я ему максимально твердо.

И мы с Коробейниковым препроводили доктора в управление, заодно прихватив с собой весь арсенал его препаратов для проведения экспертизы.

Попав в мой кабинет, доктор Головин изо всех сил пытался продемонстрировать нам свою готовность к сотрудничеству:

— Сажин обратился ко мне задолго до этого боя, — рассказывал он, — жаловался на повышенную усталость.

— Может, его мучила какая-то болезнь, хворь? — спросил Коробейников.

— Да ему надо было побольше отдохнуть, сделать перерыв! — возмутился доктор.

— Силенок не хватало? — поинтересовался я, рассматривая очередной пузырек со снадобьем.

— А, ну, при его данных ему хотелось зарабатывать больше денег, — пояснил Головин. — Это до поры до времени удавалось. Но организм не обманешь.

Антон Андреич уточнил:

— То есть, дрался на износ.

— Можно сказать, что так, — повернулся к нему доктор.

Я вернул к себе его внимание:

— А что произошло перед последним боем?

Доктор Головин снова очевидно занервничал:

— Я дал ему препарат, естественно, предварительно проверив его на себе. Ума не приложу, что могло случиться! — и он демонстративно развел руками, подчеркивая свое неведение.

Мне начал надоедать этот театр. Надо слегка надавить на доброго доктора. И я произнес несколько саркастически:

— Он умер.

— Я этому не верю! — доктор Головин всеми средствами продолжал демонстрировать мне свою непричастность к ситуации со смертью бойца. — Я не верю этому!

— А вы отдаете себе отчет, — возмущенно прервал его Коробейников, — что он мог погибнуть из-за ваших лекарств! И что ж за чудо-препарат такой, позвольте узнать?

Доктор, перепуганный донельзя гневом Антона Андреевича, прижал руки к груди, умоляя меня ему поверить:

— Ну, это недавно синтезированный препарат из Германии. Он увеличивает выносливость, стимулирует и подкрепляет нервную систему!

М-да, прямо-таки не лекарство, а панацея какая-то!

— А Вы правильно рассчитали дозу? — спросил я Головина.