Яков. Воспоминания
Шрифт:
— Конечно! — уверил он меня. — Я дал ему три пакетика по два миллиграмма. Объяснил, как принимать.
Ответил, называется. И откуда мне может быть известно, это правильная доза для этого препарата, или нет? Впрочем, доктор Милц разберется, я уверен.
— И где теперь труп Вашего пациента? — ехидно поинтересовался у доктора Коробейников.
Судя по всему, ему доктор Головин тоже не слишком нравился.
Вопрос о трупе вновь привел доктора в состояние абсолютно перепуганное:
— Да откуда
— А кто же должен знать, по-вашему? — продолжал давить на него Антон Андреевич. — Долг врача лечить безопасно, быстро!
От его бурных эмоций у меня снова разболелась голова. Пойду-ка я к доктору Милцу. Препараты Головина ему отдам на экспертизу, да, может, попрошу чего-нибудь от головной боли.
Головин, увидев, что я собираюсь уходить, оставив его наедине со взбешенным Антоном Андреевичем, чуть не за рукав меня ухватил:
— Господин следователь, я не понимаю…
Не понимаешь? Ладно, объясню:
— Вы задержаны до выяснения всех обстоятельств.
На лице Головина отразилось смесь возмущения с изумлением и страхом.
Но в этот момент дверь кабинета отворилась, и мне стало некогда объяснять доктору происходящее, потому что вошедший дежурный доложил о найденном трупе. Ульяшин посыльного прислал. На пустыре откопали.
Еще один труп? Что-то они множатся! Или этот не по нашему делу? Ладно, на месте разберемся. Я приказал дежурному отправить доктора в камеру, а сам, вместе с Коробейниковым, поехал на пустырь.
На пустыре возле свежевыкопанной ямы и вправду лежало тело, завернутое в мешковину. Рядом стояли городовые и пара мужиков с лопатами. А у куста, опираясь на верный свой велосипед, почему-то стояла Анна Викторовна Миронова. На меня она не смотрела, делая вид, что ее крайне интересуют листики на веточке. Она-то как тут оказалась? Но мне недосуг было об этом размышлять, потому что меня отвлек Коробейников:
— Яков Платоныч, я вчера здесь видел немого с лопатой, Митяя.
Все интереснее и интереснее, с каждой минутой. Похоже, наше застрявшее дело наконец-то сдвинулось с мертвой точки.
Ульяшин вытянулся передо мной во фрунт:
— Ваше Высокоблагородие! Вот, откопали.
Коробейников наклонился к трупу, отвел кусок мешковины, закрывающий лицо:
— Ну дела!
А Ульяшин продолжил:
— Три дня, почитай, пролежал, но мужики опознали. Сажин, говорят, известный боец.
— Как его нашли? — спросил я.
Ульяшин смущенно кивнул в сторону Анны Викторовны. Этого только не хватало! Снова она вмешивается, снова играет в детектива! Я подошел к ней решительно, и очень требовательно спросил:
— Как?!
— Мне показали! — Анна Викторовна смутилась моего гнева, даже попыталась отступить, да велосипед помешал.
— Кто?! — мое
— Этих свидетелей Вы не сможете вызвать, — потупилась Анна.
Так, понятно. Снова эти ее видения. И она вновь бросилась их проверять, не поставив меня в известность. Ну ничему ее жизнь не учит!
— Анна Викторовна, Вы что, не понимаете?! То, что Вы нашли тело, бросает на Вас подозрение в соучастии!
Ну, положим, никаким таким подозрениям я ходу не дам, конечно. Найду, как объяснить эту находку. Но может быть ей, как дочери адвоката, такие аргументы понятнее будут?
Она посмотрела на меня с недоумением, ответила удивленно:
— Вы что, меня теперь подозревать будете?
Вот и все с моими аргументами. Она знает, что я ей поверю. Она верит, что я ее не заподозрю. Приятно, конечно, такое доверие. Но оно вовсе не снижает моего раздражения ее вмешательством:
— Я — нет. Но как я объясню полицмейстеру и прокурору этот ваш… феномен?!
Задумалась, оглянулась. И тут же мгновенно нашла ответ:
— А вот Вы скажите, что это Коробейников нашел! Потому что он здесь вчера проходил.
Я бросил сердитый взгляд на своего помощника. Сообщив мне, что видел вчера на пустыре Митяя, он как-то забыл мне рассказать, что прогуливался тут не один. Стало быть, за моей спиной действуете, Антон Андреевич? И вмешательство посторонних в процедуру следствия покрываете? Ну, я Вам это еще припомню!
— А почему Вы ко мне сразу не обратились? — спросил я Анну Викторовну.
— Потому что Вы мне бы опять не поверили, как всегда! — сказала она с вызовом. — А вот господин Ульяшин сразу откликнулся.
Я посмотрел на Ульяшина. Тот мгновенно отвернулся. Очень его, видно, заинтересовали миграции ворон в кронах деревьев. Правильно, Ульяшин, соображаешь. Я очень тобой недоволен. И недовольство свое выражу недвусмысленно, надолго запомнишь.
Черт знает что, а не управление полиции. Такое впечатление, что Анна Викторовна руководит всеми моими подчиненными. Заколдовала она их, что ли? Что угодно сделают по ее просьбе!
А Анна тем временем, не обращая внимания на раздраженное мое состояние, заглянула мне в глаза с тревожной улыбкой, спросила робко:
— Яков Платоныч! А как Вы себя чувствуете?
От нежной ее заботы мое раздражение начало стремительно испаряться. Я невольно улыбнулся в ответ на ее улыбку:
— Превосходно.
И отошел поскорее, чтобы не растерять остатки злости, не превратиться в улыбающегося добряка под ее ласковым и тревожным взглядом. И впрямь, есть в этой девушке что-то сверхъестественное, если она одной улыбкой способна погасить пожар моего раздражения.
Коробейников пошел мне навстречу, привлекая мое внимание. В руках он держал обрывок веревки: