Яна и Ян
Шрифт:
Конечно, она ничего не увидела, потому что это длилось всего лишь какую-то долю секунды, однако взяла меня за руку и, улыбаясь, сказала:
— Ты должна гордиться своим мужем, Яна!
А я всегда им гордилась. Правда, вслух я этого не говорила. О некоторых вещах не стоит рассказывать.
На экране телевизора, печатая шаг, проходят подразделения нашей славной социалистической армии, потом появляется могучая техника, и все зрители — пациенты, сестры, врачи начинают горячо аплодировать…
В академии идут приемные экзамены. Будущие
— А помнишь, как мы дрожали на приемных экзаменах? — небрежно обращается он ко мне.
Хотя я и не помню, как он дрожал на экзаменах, но киваю.
Мы по-прежнему шефствуем над Ньютоном, и можно считать, что в этом плане успешно заменили майора Зику. Кроме Ньютона на нашем попечении еще двое парней, которые тоже добились неплохих результатов. Наверное, поэтому наша группа в социалистическом соревновании опять заняла первое место на курсе. А вот группа надпоручика Либора Пулпана отодвинулась со второго места на четвертое. При подведении итогов Пулпан упрекнул меня, что надо было бы учесть их объективные трудности, что так, мол, и поступают настоящие товарищи, но… я совсем зазнался с тех пор, как занял столь ответственный пост.
Дело в том, что на отчетно-выборном собрании меня избрали в состав комитета факультетской организации Союза социалистической молодежи и теперь мне предстоит решать массу сложных задач. Главная из них — это повышение эффективности учебного процесса. Руководство академии стремится организовать его так, чтобы слушатели хорошо усваивали учебную программу и у них оставалось больше свободного времени. Только вот…
Кипячу я как-то себе в кухне чай, а поручик Зоурек вдруг заявляет:
— Чтобы повысить эффективность учебного процесса, нужно прежде всего ликвидировать неравноправие!
Зоурек — один из тех, кто в кулуарах критикует всех и вся, но почему-то предпочитает отмалчиваться на собраниях.
— Какое еще неравноправие? — спрашиваю я спокойно.
— А вот какое. Одни слушатели могут ехать домой в пятницу сразу после обеда, а другие должны торчать в классе на самоподготовке до самого вечера…
Я уже начинаю злиться. Уезжать домой в пятницу после обеда разрешается только отличникам и хорошо успевающим слушателям. У Зоурека же дела с учебой, прямо скажем, идут неважно, но, как и большинство ему подобных, он не желает понять, что отставание в учебе можно ликвидировать только кропотливым трудом.
Зоурек продолжает кипятиться:
— Отличники занимаются в кружке бальных танцев, посещают спортивные секции, слышал даже, наши альпинисты планируют штурмовать какую-то вершину в Гималаях…
— Так в чем же дело? Посещай и ты кружки и секции.
— Что?! Да я после занятий уже падаю от усталости!
— Это кто тут падает? — спрашивает с наигранным ужасом Франта Слейшек, вбегая в кухню. — Смотри не сверни себе шею…
Он, как всегда, спешит, у него каждая минута на счету, а я все свое свободное время посвящаю Гонзику. Как
— Папа, — сказал он мне как-то по секрету, — бабушка говорила, что мы живем на земном шаре. Но она дала промашку, понимаешь?
— Нельзя так о бабушке говорить, ясно? И почему она дала прома… то есть ошиблась? Где же мы, по-твоему, живем?
— Внутри, конечно, в самом шаре. Если бы мы жили наверху, то давно бы свалились. Попробуй походить по шару…
Пришлось купить ему глобус и объяснить, как все обстоит на самом деле. И теперь мы путешествуем по морям и океанам, по странам и континентам. Какое испытываешь наслаждение, открывая мир ребенку! Но не меньшее наслаждение — открывать для себя мир ребенка. Только сейчас я начал понимать Яну, которая мечтает стать учительницей.
Моя милая, моя нежная Яна! Как я тоскую о ней! Я не видел ее целую вечность… Где те незабываемые вечера, когда она распускала свои прекрасные волосы?..
— Что ты делаешь с паштетом, варвар? — прерывает мои возвышенные мысли Франта.
Я в это время намазывал хлеб паштетом. На ужин я не хожу, потому что ровно в семь нужно звонить Яне.
— В чем дело? — недоуменно спрашиваю я, но он, не говоря ни слова, берет у меня из рук банку с паштетом, проворно опрокидывает ее содержимое на тарелку и пускается в разглагольствования:
— Чтобы из этого полуфабриката приготовить замечательное блюдо, мы должны поступить следующим образом: нарезать его тонкими ломтиками, добавить жир… Не мешай, Зоурек, когда готовит шеф-повар!.. Берем лук. Очищаем его, режем, поджариваем. Потом кладем в сковородку ломтики паштета и разбиваем туда пару яиц… Слушай, иди звонить и не мешай специалисту. Придешь, когда ужин будет готов…
С голодным желудком, но в приподнятом настроении я набрал номер и стал с нетерпением ждать, когда же в трубке раздастся бархатный голосок моей Яны.
— Это вы, товарищ надпоручик? — загремела вдруг трубка басом медсестры Блаженки.
От неожиданности я даже вздрогнул.
— Да, это я…
— Я очень рада, — опять зарокотала трубка. — Яна попросила меня подежурить у телефона, а у нее сейчас урок математики.
Конец света! Что же там происходит?
— Блаженка немного напутала, — объяснила мне потом Яна своим бархатным голоском.
— Разве доктор разрешил тебе заниматься?.. Где ты была?
— На уроке математики. Но я ее не изучаю, я преподаю.
— Пре-по-даешь? — У меня сорвался голос. Я подумал, что она шутит, но Яна продолжала мне объяснять:
— Я как раз диктовала своей ученице задачу. Кстати, ты не знаешь, какова длина экватора?
— А я хотел прочитать тебе лирическое стихотворение…
— Так читай…
— Но ты же спрашиваешь про длину экватора.
— Одно другому не мешает… — весело рассмеялась она.
И в это мгновение тоска, накапливавшаяся у меня в груди, вырвалась наружу:
— Яна… Я приеду к тебе в субботу!