Яновский Юрий. Собрание сочинений. Том 3
Шрифт:
Показывается Абрахам.
Поль. Что там? Уже пришли?
Абрахам (направляет револьвер на всех). Сидеть смирно, канальи! Передачу в плен четырех оболтусов американской армии осуществит лично
Мак-Мелони. Нет! (Бросает в Абрахама нож.)
Абрахам в ответ успевает выстрелить, роняет револьвер, падает.
Ребята… кажется, я готов… Можете спять с довольствия… (Умирает.)
Абрахам (корчится на полу). А я за что, боже? (Умирает.)
Тобиас. Выйдем наружу, товарищи. Оставаться здесь нельзя. Атакующим некогда к нам заходить… Просто швырнут гранату… (Вешает на шею банджо.) Песня в плену — это кусочек родины!..
Поль. Выстрелы! Скорее!
Линкольн. Я пойду впереди, сержант.
Тобиас. Не надо меня прикрывать, не хитри, Линкольн. Головы выше! Животы и зады втянуть! В плен ма-арш! (Поднимает обе руки над головой и ждет, пока Поль и Линкольн делают то же.) Улыбайтесь, черт бы вас побрал! (Ударом ноги распахивает дверь, выходит, Линкольн и Поль за ним.)
Затемнение
Плечом к плечу деловито и стремительно движутся наступающие корейские воины и китайские народные добровольцы. Боевая песня.
Занавес
Киев, январь 1953 г.
Дочь прокурора
драма в трёх действиях
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:
Нил Никитич Чуйко — прокурор.
Кира Карловна — его жена.
Лиля — их дочь, ученица 10-го класса.
Лео кадия Львовна — бабушка.
Пахом Никитич — брат Чуйко.
Степанида — домработница.
Марфа Матвеевна Бондарь — врач.
Роман — ее сын, ученик 10-го класса.
Афанасий Аполлонович Гер — спортсмен.
Галина Аркадьевна — учительница.
Виктор, Октябрина, Марат — комсомольцы, ученики 10-го класса.
Анна Ивановна — народный судья.
Первый народный заседатель.
Второй народный заседатель.
Олимпиада
Михаил Михайлович — адвокат.
Прокурор.
Милиционер.
Стрелок.
Действие происходит в течение суток в большом городе на Украине в наше время.
Столовая в квартире Чуйко Средний достаток. Видавшая виды мебель. Накрытый стол. Над столом зажженная лампа под абажуром. Лиля, юная девушка, сидя за пианино, нервно играет гаммы. Леокадия Львовна, благообразная старуха, уткнувшись в полураскрытый буфет, роется в нем, напихивает рот едой. Кира Карловна, красивая дама южного типа, смотрится в зеркальце. Пахом Никитич, в военной гимнастерке без погон, сидит, примостив тетрадку на валик дивана, записывает что-то, иногда пользуется логарифмической линейкой. Степанида возится у стола, выходит и входит в комнату. Звонит долго телефон на столике у буфета.
Лиля (оторвавшись от пианино, подходит к телефону). Да… Нет, не жена прокурора… Не все ли равно. Дочь прокурора! (Резко кладет на рычаг трубку.)
Кира Карловна. Могла бы спросить — кто!
Лиля. Не интересуюсь твоими абонентами, мама. Дай бог" со своими заботами управиться!
Кира Карловна. Где ты получила воспитание!
Лиля. Под твоим высоким покровительством.
Степанида (входит). Надоело подогревать. Не обед получается, а ужин, прости господи…
Леокадия Львовна(успела занять место за пианино). Не люблю, когда прислуга раскрывает рот. Степанида! Пора бы знать свое место! (Залихватски ударяет по клавишам.)
Кира Карловна. Тише! Вы невозможны, мама! Леокадия Львовна. Я уже тридцать пять лет твоя мама!
Кира Карловна. Ну и глупо! Мой возраст здесь ни при чем!
Леокадия Львовна. Да-да. Очень при чем, если муж не спешит в твои объятия! Поэтому и участие прокурора в судебном заседании обязательно сопровождается голоданием его домашних… (Подходит к столу, стоя ест.) Мы, слава богу, не подсудимые… И не жаждем ими стать…
Кира Карловна. Безобразие — так опаздывать!
Пахом Никитич (оторвался от книг и тетрадей, он слегка заикается). Зачем нервничать. Нил Никитич сейчас придет из суда…
Кира Карловна(злорадно). Ага! Сами стали нервничать! Смотрите, чтобы вас опять не скрутило! Скова на меня свалите! Бог свидетель, что я даже не смотрю в вашу сторону!
Лиля. Мама, это жестоко! Врачи запретили напоминать дяде Паше о его припадках! Он не должен даже думать о них!
Пахом Никитич. И н-не д-думаю, Л-лиля!
Кира Карловна. В своем доме я хозяйка!
Пахом Никитич. Самое трудное, Лиля, — держаться!.. Еще год остался до окончания института…