Янтарная Цитадель (Драгоценный огонь - 1)
Шрифт:
– Нет, ты только свои замашки хамские проявил! Собственник!
– Приглядела себе получше?
– Нет!
– Да ну? Смотреть противно, как этот писака к тебе ластился.
– Не дури! Он меня едва замечал. Не знаю, что на тебя нашло, Руфе. Ты так изменился.
– Я изменился?
– Когда я убила ту женщину, я думала, что ты меня поймешь. Разделишь мои чувства. Вместо этого ты советуешь мне укреплять желудок, и при слове "война" у тебя загораются глаза. Тебе уже нравится убивать. С кем это ты
– Ты что, не понимаешь?
– Руфрид задохнулся.
– Против... против таких, как мой отец, против тех, кто выполняет любой указ, хоть какой жестокий и безнравственный, потому что в их жалких, иссохших душонках нет ни капли понятия!
– Значит, на самом деле ты воюешь с отцом?
Руфрид нетерпеливо тряхнул головой.
– Нет! Против косности, которая завела нас в это болото. Против той чуши, который пичкал нас Сафаендер.
– Не ори ты!
– А пускай слышит. А ты с ним согласилась, Тан. Почему? Это непохоже на тебя, ты всегда была храброй! И вдруг является великий Сафаендер, а ты только и можешь пялиться на него и лепетать: "Как тебе угодно, о Сильномогучий!".
– Ты ублюдок! Это неправда!
– Он трус. А ты слишком слепа, чтобы это увидеть.
– Ты бы не говорил так, если б прочел хоть одну его строчку. Боги, ты так ревнуешь?
– К нему? Брось. Мне просто тошно, как ты пускаешь перед ним слюни. Меня словно и не было рядом.
– Это пример к твоим нравоучениям - о жалости к себе? Я в тебе ошиблась, Руфе. Ты всегда был самовлюбленной злобной скотиной. Зря я подумала, что ты переменился.
– Это я ошибся, приняв твою самовлюбленность за достоинство, - сухо отмолвил юноша.
Гнев Танфии перегорел, оставив в груди холод. Упрямство Руфрида потрясло ее. Она поднялась с тюфяка, расправила накидку и отодвинула засов.
– Куда ты собралась?
– спросил Руфрид.
– Найду для сна другое место.
– Не трусь.
– Он лег и отвернулся.
– Тебя я не коснусь, будь ты хоть последней бабой на земле.
Танфия вылетела в комнату стрелой, и очутилась в кромешной тьме. Наощупь она добралась до кушетки, собираясь посидеть и успокоиться. Но протянутая ее рука натолкнулась не на тканую обивку, а на мягкую плоть.
Девушка шарахнулась, вскрикнув. Затеплился огонек, осветив лицо Сафаендера - тот нагнулся над столом, зажигая светильник.
– Простите, - выдавила девушка. Сердце ее колотилось.
– Не знала, что вы тут. До смерти перетрусила.. Вы простите, если я напугала...
– Ничуть. Я слышал, как ты бредешь в темноте.
– Он расслабленно откинулся на спинку, оглядывая девушку цепким взглядом. Его лицо лучилось умом и опытом, озаряя комнату внутренним светом.
– Ой...
– Ей опять стало ужасно неловко.
– Не спится.
– Мне тоже. Последние месяцы я мучаюсь бессонницей. Садись, Танфия. Выпей со мной.
Девушка
Сафаендер отпил вина и состроил гримасу.
– Дрянь редкая, - заметил он, - но другого нет.
– Ничего, - прошептала Танфия.
– Ты плохо выглядишь, - мягко проговорил он.
– Очень бледна, и очень взволнована.
– Все в порядке. Я... я повздорила с Руфридом.
– Он твой любовник. как я понимаю.
– Нет... уже.
– А. Помириться не получится?
Ее поразило, что поэта интересуют такие мелочи.
– Не в этот раз. Не знаю, хочу ли я этого. Тут не просто ссора.
– А что же?
Горло ее перехватило. Танфия повертела в пальцах ножку бокала.
– Сегодня я убила человека.
– Ох...
– Поэт дрогнул, но миг спустя, к изумлению девушки, взял ее за руку и серьезно проговорил: - Не то грустно, что ты в расстройстве, а то, что Элдарет спокоен. Он не понимает, не понимает, о чем просит, когда болтает о мятеже. Расскажи, что случилось.
И Танфия сбивчиво рассказала, совершенно забыв, кто перед ней.
– Тебе стало легче?
– спросил Сафаендер, когда она закончила.
– Груз с плеч спал?
– Немного. Но мне легко говорить. Это не меня убили.
– А ты остра на язык. Эту черту я в людях ценю. Что, я слишком много задаю вопросов? Дурная писательская привычка.
– Я не против.
– Она бросила взгляд по сторонам и смущенно улыбнулась поэту. Ей показалось, или он придвинулся к ней?
– Я даже могу с вами говорить. Не думала, что это так просто, думала, что вы...
– Какой?
– Он лукаво покосился на нее.
– Ну... обычный. Мне казалось, вы...
– Что - говорю рифмами?
– Примерно, - рассмеялась Танфия.
– Что вы очень красноречивы.
– Бывает. Но сегодня у меня выходной.
Щеки Танфии загорелись; она надеялась, что в сумраке это не будет заметно.
– Я не хотела грубить. Вы, наверное, решили, что я такая простушка...
– Нет. Ничуть. Элдарет насчет меня был прав - я просто человек. Ленивый, самодовольный и самолюбивый.
– Нет! Вы - легенда.
– В Излучинке - едва ли. Удивительно, что ты обо мне вообще слыхала.
– Почему - потому что я родом с края земли?
Он покачал головой.
– Ну вот, теперь я тебя обидел. Я не это имел в виду. Мне приятно, что моя работа так много значит для людей, которым есть чем заняться в жизни.
– О да. Капусту поливать, овец стричь?..
Сафаендер рассмеялся.
– Без этого такие, как я, не имели бы роскоши писать стихи. Но тебе писательское мастерство небезразлично - даже мои скромные труды.