Янтарный призрак
Шрифт:
– У-у, браток, это симптоматично. Это психушкой попахивает.
– Нет, я серьезно, Валь, эта жизнь мне стала скучна. Я потерял к ней интерес.
– Ты, Максим, извини меня, что я не смог быть на похоронах твоей матери: меня в то время не было в городе.
– Да ладно, – махнул рукой Веригин. – С чего начнем? – Он указал пальцем на бутылки.
– А ты говорил, что потерял интерес к жизни! – усмехнулся Решетников. – Раз пить не бросил, значит, не все еще потеряно, Макс! Ты что предпочитаешь? Аперитив,
– Вообще-то водку, – признался Максим. – Не приучен к этой иностранной выпивке.
– Теперь я возьмусь за повышение твоей квалификации! – заверил одноклассника Валентин. – Пора приобщаться к цивилизации. Мы вошли в Совет Европы, а ты до сих пор не знаешь, что тебе больше нравится, – виски или джин.
– Плевал я на Европу с ее бурдой! Вот наша беленькая – это да!
– Прошу простить меня! Я не учел ваших вкусов! И все же осмелюсь предложить вам начать с „Дюбонне“.
– Это что же, кошкины слезки? – спросил Максим, уставившись в этикетку с изображением лежащей кошки.
– Ах, вот ты о чем? – догадался Валентин. – Нет, это не кошкины слезки. Вряд ли сюда, в эту посуду кот плакал. Просто хорошее французское вино. Сейчас сам в этом убедишься. – И Решетников разлил темно-красную жидкость в стаканы. – Ну, Макс, за встречу!
– За встречу, – поддержал тост приятеля Веригин, и старые друзья чокнулись.
– А компотик ничего, – оценил французский напиток Максим. – Я б такой каждый день потреблял перед обедом, для аппетита.
– А что тут у тебя из закуси? – Веригин выудил из кучи заморской снеди оригинально упакованный деликатес. – Что за покойник в этом гробике?
– Паштет, – коротко ответил Решетников.
– Так, так. Останки живности, которая когда-то крякала, хрюкала или блеяла. Куда смотрят гринписовцы? Тут фауну истребляют и брикетируют, а они как воды в рот набрали!
– Оставь, Макс! Не мудрствуй лукаво и намазывай паштет себе на хлеб. А я крабовый рулет порежу. Здесь только птица и дары моря. От животного мяса я пока воздерживаюсь и тебе не рекомендую его употреблять.
– А почему? – искренне удивился Максим.
– Ты что, телевизор не смотришь?
– Смотрю, но там мало что видно.
– Но звук-то у него есть?
– Есть, – кивнул Веригин.
– Значит, тогда ты должен был хотя бы слышать, что в Англии в мясе коров обнаружили какую-то гадость. Поешь – и готово разжижение мозгов.
– Ну, нам, русским, не грозит! – отмахнулся Максим. – В нашей стране давно разжижение мозгов и причиной тому вовсе не буренки!
– Да, дружище, с такой философией безразличия к самому себе, и в первую очередь к своему здоровью, ты долго не протянешь! У тебя крыша точно поедет! – И Решетников показал, каким образом едет с головы „крыша“.
– У меня она не сползет! – усмехнулся Максим. – По очень простой причине: ее просто
– С братвой не имею ничего общего. Я, как и ты, вольный казак, сам себе хозяин! Но скромничать не стану: в бытовом плане обустроился неплохо. Продал прежнюю квартиру и купил трехкомнатную в Крылатском. Фазенду приобрел по Рижской дороге, катаюсь туда периодически на собственной тачке.
– На шестисотом „мерсе“, – огласил гипотезу Веригин.
– „Девятка“, – поправил друга Решетников.
– А чего так?
– А зачем светиться?
– Понимаю… Конспирация. А то на мушку можно попасть или на мину напороться, а то и так могут, без ничего, с голыми руками наехать.
– Типун тебе на язык, Макс!
– Ага! – Максим громко расхохотался. – Все-таки побаиваешься стриженых ребят в спортивных костюмах! – Заметив, как приятель изменился в лице, Веригин смилостивился над Валентином. – Ладно, сменим тему. Как Надя?
– Да я развелся с ней полтора года назад.
– Да? – приподнял брови Максим.
– Угу, – жуя крабовый рулет, отозвался гость.
– Разошлись, значит, пути-дорожки?
– Угу, – опять буркнул Решетников, занятый пережевыванием пищи.
– Выходит, ты холостяк, как и я?
– Выходит. А Надюхе я купил двухкомнатную, и мы расстались полюбовно. А вот тебе следует задуматься над вариантом женитьбы на Мариночке, твоей боевой подруге. По-моему, она ничего. Такая сможет загнать тебя под каблук и навести порядок в твоих хоромах и твоих мыслях.
– И чтобы потом, после всего этого, развестись? Ха! К чему так усложнять? А она тебе что, сильно понравилась? – Максим поставил локоть на стол, положил на ладонь подбородок и пристально посмотрел в глаза однокашника.
Тот выдержал взгляд и невозмутимо ответил:
– Понравилась. Я же всегда говорил и, видимо, буду говорить, что тебе везет на девчонок.
– Ты мне завидуешь? С твоими-то средствами! Езжай в сауну с массажем – и ноу проблем!
– Это все не то, Макс. – Решетников тихо, сдержанно вздохнул. – Не то…
Глава вторая. О своём, о девичьем
Марина Лосева, сбегая по ступенькам последнего лестничного марша, чуть не наскочила на молодого человека в превосходном дорогом костюме и со вкусом подобранном галстуке. В руках он держал яркий полиэтиленовый пакет, который придерживал снизу, чтобы под тяжестью содержимого не оборвались ручки. Высокий, стройный, холеный незнакомец с тонкими чертами лица мог бы в свое время с успехом сойти за князя или графа, но, делая поправку на текущий момент, Марина зачислила красавчика в разряд „новых русских“.