Ярослав Мудрый. Историческая дилогия
Шрифт:
— Но…
— Никаких «но!», владыка! Коль откажешься венчать законного наследника, уйдешь в иной мир.
Феопемт был умен, но труслив. Этот человек может и впрямь его живота лишить. Если не сам — то его прислужники.
И митрополит услужливо произнес:
— По вашему древнему закону столом должен наследовать старший сын.
— Вот так-то лучше, владыка.
В тот же день напуганный Феопемт объявил Святополка великим князем, а тот собрал киевлян и, стараясь добиться их расположения, принялся раздавать из отцовской казны богатые подарки:
— Крест целовал на том, что буду вам добрым, заботливым князем и во всем блюсти отцовский обычай!
Киевляне подарки брали, но без радости. Сердце их не было со Святополком, поелику братья их находились на войне с Борисом. Хмуро толковали:
— Задабривает нас Святополк, но не к добру его злато и серебро.
— Не к добру! Сколь отчей казны опустошил, кою князь Владимир десятками лет собирал.
— Своих братьев пугается, нас заставит на них ополчиться. Зря, что ль казну расточает? Вылез из погреба и давай отцовские гривны швырять. Ох, не к добру братцы!
— Скорей бы Борис с дружиной вернулся…
Святополк, почувствовав, что престол его не такой уж стойкий, помчал в город Вышгород, где он просидел в порубе несколько лет. Это Святополка не смущало: в Вышгороде проживали бояре, некогда выдворенные князем Владимиром из Киева. Там их было немало.
Великий князь превратил бывший город великой княгини Ольги в узилище, место заключения людей, провинившихся или оклеветанных перед Владимиром, оказавшихся на долгое время «в забытьи», в глубоких погребах, под замком, в железных оковах.
Опальные бояре с сочувствием относились к Святополку, а когда его выпростали из поруба, усыновленный племянник стал частым гостем городской знати. А вскоре и вовсе бояре перешли к нему на службу.
В Прощеное воскресенье великий князь вызвал племянника из Вышгорода и сухо произнес:
— Я прощаю тебя, Святополк, и даю тебе Вышгородскую волость.
Вышгород славился своей мощной крепостью, стоял выше Киева на правом обрывистом берегу Днепра, в пятнадцати верстах от стольного града.
Милость великого князя не утешила Святополка. Он надеялся вновь оказаться в Турове, дабы сидеть неподалеку от своего тестя, короля Болеслава. Конечно, он поблагодарил Владимира Святославича, но душу его переполняла злость. Теперь сидеть ему под боком у Киева, каждый шаг его будет на виду. Князь Владимир ничего без хитрого умысла не делает.
Бояре же Вышгорода встретили нового князя с превеликой радостью:
— Все к тебе на службу перейдем. Здесь тебе не долго сидеть. Чу, великого князя все чаще недуг прихватывает, и коль он тебя усыновил — ты самый старший сын. Не Борису, а Святополку киевским престолом владеть…
«Завладел, да вот престол шатается. Бояре крест целовали, верой и правдой-де служить будем. Ну что ж, поглядим», — раздумывал Святополк, поспешая в Вышгород.
Прибыл в город ночью, и тотчас таем, воровски позвал к себе бояр Путшу, Талеца, Еловита и Ляшко.
Усевшись в
— Перед образом Христа клятву давали. Так преданы ли вы мне всем сердцем?
Бояре без колебаний ответили:
— Согласны головы сложить за тебя, князь Святополк.
— Испытаю вашу преданность, и коль выполните мое поручение, сидеть вам старшими боярами в великокняжеской думе.
— Что от нас надобно, Святополк Владимирыч? Мы на всё готовы.
— Киевляне жаждут видеть на престоле моего младшего брата Бориса. Найдите способ убить его.
— Мы исполним твою просьбу, князь! — твердо заявили бояре.
(О таких людях вспоминаются слова Соломона: [247] «Спешат они на пролитие крови без правды, ибо принимают они участие в пролитии крови и навлекают на себя несчастия. Таковы пути всех, совершающих беззаконие, ибо нечестием изымают свою душу»).
247
Соломон— царь Израильско-Иудейского царства в 965–928 гг. до нашей эры. Согласно библейской традиции славился не только своей необычайной похотливостью, но и необычайной мудростью.
Святополк возненавидел Бориса еще с тех пор, когда был узником Вышгорода. Доброхоты нашептывали:
— Брат твой осыпан щедротами и ласками Владимира. Любимец! А за какие заслуги? В Муроме и Ростове, почитай, и не сидел, пока его тятенька к себе не призвал. Даже новый град Ярославль не посетил, кой князь Ярослав на Волге основал. Ныне только и знает на своего батюшку, как на икону, молиться, а тот, в обход старших братьев, его своим наследником провозгласил.
Злость на Бориса всё возрастала и возрастала.
Не найдя печенегов, Борис повернул войско вспять. На дневке у крепости Альты, что на левом берегу Днепра, в тридцати верстах от киевской переправы, к его шатру примчал вестник на взмыленном коне. Остановившись, конь так и рухнул наземь.
Гонец обрушил на голову юного князя страшную весть:
— Твой отец, великий князь Владимир Святославич, скончался в Берестове. Поспешай в Киев и займи отчий стол.
«И плакался по отцу горько, поелику любим был отцом больше всех».
В тот же день примчали гонцы от Святополка с красноречивыми убеждениями не вносить меч между братьями, не губить свою душу и русские души в междоусобной войне.
До вечера безутешно рыдал Борис в шатре, пока к нему не вошел знатный воевода Вышата.
— Всем нам зело жаль Владимира Святославича, но слезами горю не поможешь. У тебя, князь Борис, отцовская дружина и войско. Киевский престол был завещан тебе, но его захватил Святополк. Однако ни киевляне, ни Русь не хотят видеть его великим князем. Киев ждет тебя. Пойди в стольный град и сядь на отчее место.