Ярослав Мудрый. Историческая дилогия
Шрифт:
Их спор затягивался. Ни убежденный христианин, ни убежденная язычница никак не хотели уступать. А Ярославу спор нравился, он чувствовал, что его прелестная Березиня чиста душой, ее заблуждения зиждутся на искренней вере в языческих богов, кои настолько живучи, что искоренить их до конца никогда, пожалуй, и не удастся, как никогда не удастся человеку вырвать с корнями могучее дерево.
Гораздо легче было убедить Березиню, что она не прелюба, а подлинная жена.
— Дед мой, Святослав Игоревич, тоже в храме с ключницей не венчался, и всегда называл свою Малушу любимой женой. Почему внуку его примеру не последовать? Ты моя жена, жена, ладушка! Я к тебе не воровски прихожу, а открыто,
— Хорошо, Ярослав. Я верю тебе.
Но проходило какое-то время, и Березиня вновь называла супруга полным именем. Тогда Ярослав с подчеркнутой вежливостью и почтением кланялся жене и говорил:
— Как будет тебе угодно, Березиня Прохоровна.
Березиня смеялась:
— Так только княгинь да боярынь величают, а не дочь смерда.
— А ты разве не княгиня, Березиня Прохоровна?
— Не смеши меня, Ярослав Владимирыч. Не хочу, чтобы ты меня так называл.
— Тогда окончательно договоримся. Я для тебя — Ярослав, ты — Березиня.
— Договоримся, Ярослав.
В первые недели, когда Ярослав отъезжал по неотложным делам в Ростов, Березиня чувствовала себя скованной. Надо было повелевать слугами, что ей давалось с трудом.
— Что изволишь, матушка государыня, к обеду подать? — вопрошала ключница.
Лицо Березини заливал алый румянец. Когда жила в семье, такого вопроса не возникало. Там всё было просто. По утрам они с матерью сновали у печи, варили в горшках щи, рыбью уху, репу, овсяную кашу, выпекали хлеба (в Оленевке с житом не маялись), ставили на стол ядреный ячменный квас, соленые рыжики и грузди, квашеную капусту… Мужичья еда неприхотлива. Здесь же — и яства, и питья княжеские. Березиня смущалась от обилия вкусной и разнообразной снеди.
— Зачем же столь много? Мне б чего попроще.
— Чего ж «попроще», матушка государыня?
— Чего?.. Лепешек с молоком, похлебки из белых грибочков, брусники моченой.
— А мясо из оленины, уточку жареную?
— Того не можно. Я не люблю, когда убивают птиц и зверей.
— Но я выполняю приказ князя, матушка княгиня.
— Я поговорю с князем.
Нелегко давалась Березине новая жизнь. То и дело ее хотелось выскочить из терема и бежать в милую ее сердцу рощу, туда, где ее душа обретала благостный покой и где она, забыв обо всем на свете, прижавшись к березе, могла пребывать долгими часами, вслушиваясь в трепетный шелест мягких и нежных листьев, кои в золотистых лучах солнца пели задумчивую упоительную песню. И она, ласково поглаживая теплой ладонью белоснежное древо березы, принималась тоже тихо напевать что-то светлое и жизнерадостное.
В такие минуты никого не было счастливей Березини. Она вся сияла, глаза блестели, белые мягкие волосы, слившиеся с березой, слегка колыхались на благоуханном животворящем ветру. (О боги, как же она была прекрасна!). Роща очаровывала, тянула к себе, как прекрасный цветок тянется к манящему синеокому небу.
Как-то Ярослав нашел ее в роще и невольно застыл, пораженный ослепительной красотой своей избранницы. Словно богиня любви и красоты Лада внезапно предстала перед князем. Не случайно Владимир Святославич, известный женолюб, возвел великолепный храм Ладе — в русском облачении, в розовом венке и с золотистыми волосами. Да вот же она — живая, только без драгоценного пояса и жемчужных украшений. Березиня еще прекрасней, ибо все самоцветы, нанизанные на простую полотняную рубаху, оказались бы чужеродными.
Необычайно теплое чувство охватило Ярослава.
— Березиня… Ладушка моя!
Березиня слегка вздрогнула, а затем встретилась с его восхищенными глазами и ступила
— Ярослав?.. Как ты здесь?
Ярослав нежно подхватил ее на руки и закружил, закружил, без вина опьянев от всепоглощающей любви.
Наверное, с той минуты Березиня окончательно поняла, что Ярослав без ума от нее, его чувство к ней глубокое.
— Любый ты мой.
Здесь, под сенью раскидистой березы, Ярослав страстно ласкал Березиню…
А через несколько недель, она, густо покраснев, подняла на князя робкие глаза и как-то нерешительно молвила:
— У меня… у меня будет дите, Ярослав.
— Дите? — порывисто шагнул к супруге князь. — Повтори, что ты сказала.
— Дите у нас будет.
— Боже милосердный! Как я ждал этого, Березиня, как ждал!
Ярослав осыпал супругу поцелуями. Радость его была неописуемой.
— Сына, сына хочу, ладушка.
— Это уж как боги пожелают, любый.
— Сына! Я буду неустанно молиться, и ты молись своим богам.
Ярослава захватило чувство гордости и отцовства. Березиня непременно должна родить сына. Дочь огорчит его, как и любого мужчину, ожидавшего первенца. Ему нужен наследник, княжич, а затем князь.
Радужные мысли уносили еще выше. Сыном великого князя! А что? Всё складывается к этому. Старший брат Изяслав умер. Святополк в немилости у отца, и едва ли Владимир Святославич, не смотря на лествичное право, [185] утвердит его на Киевском столе. Вышеслав, как известно, часто недужит, и лекари говорят, что век его недолог. Жаль брата, но судьбу не обойдешь.
185
Лествичное право— от слова «лествица» (лестница). Обычай княжеского наследования в Древней Руси. Все князья считались братьями (родичами) и совладельцами всей страны. Старший сидел в Киеве, следующие по значению в менее крупных городах. Княжил старший брат, затем младшие (по порядку), затем дети старшего брата, за ними дети младших братьев, за ними, в той же последовательности, внуки, затем правнуки и т. д. Те из потомков, чьи отцы не успели побывать на великом княжении, лишались права на очередь и получали уделы на прокорм. По мере смены главного князя все прочие переезжали по старшинству из города в город. Такой же лествичный порядок сохранился и внутри отдельных княжеств, на которые распадалась Киевская держава. Порядок этот помогал сохранять единство страны, но был неудобен в силу постоянных переездов князей с дружинами из города в город и смены администрации.
У великого князя не осталось выбора. Именно он, Ярослав, должен оказаться на отчем столе. Остальные — Мстислав, Судислав, Станислав, Борис и Глеб — роптать не будут, они — меньшие братья. Так что, возможно, и будет сын Ярослава наследником великого князя, старшим сыном, коему много дано.
Все последние дни перед рождением ребенка Ярослав неотлучно находился в опочивальне Березини, а когда уходил от нее, не находил себе места. Где бы он ни был, а в голове одна и та же неотвязная мысль:
«Награди мне наследником, ладушка. Награди!»
Вставал перед святой Богородицей и, наверное, уже в тысячный раз горячо молился.
А неделю назад ему пришлось искать бабку-повитуху, ибо Березиня решительно не захотела подпускать к себя княжеского лекаря Фалея.
— Дите дарует богиня Роженица. Она разгневается и принесет несчастье, если принимать младенца будет мужчина.
Ярослав не стал перечить и кинулся в Ростов. Ноги почему-то принесли его к кузне Будана, у коего было трое сыновей и двое девок.