Ящер
Шрифт:
— Я повел себя, как мудак, взвалив на тебя своих мелких, я урод, потому что не ухаживал нормально, я… бля-а-а, Лиз, да хоть кто, хочу тебя п*здец как.
Хочу сейчас, хочу обратно, хочу, понимаешь?
— Ну ты рехнулся, — уперлась она ладонью в мой лоб.
— Войти же могут!
— Рехнулся, Лизк, реально долбанулся на всю голову от тебя.
И кайфую от этого, веришь?
И никого пока нет, все за мороженным ушли и гулять.
— Ну так чего ты тогда возишься столько?
— моментально
Я свою ширинку рванул, уже чуть не ослепнув от запредельного возбуждения, и, сдернув одну штанину с Лизкиной ноги, развел их для себя и перетек-навалился сверху, кайфуя от ее мягкости подо мной, кабаном голодным и упершись головкой точно куда мне надо до смерти.
— Защита, Лебедев!
— треснула Лизка по моему плечу.
— Ты же детей больше не планируешь.
Сука, в следующий раз язык себе откушу, все равно от него один вред местами.
— Я остановлюсь!
— поклялся я, ни черта уже не соображая, потому что сейчас бы ей что угодно пообещал, и охнул, очутившись через мгновение лежащим на полу около кровати.
— Ни хрена подобного!
— гневно ткнула пальцем в меня жестокая женщина, которую я, похоже, люблю.
Глава 31
Лиза
— Да за что, женщина!
— простонал Лебедев, хорошенько, видимо, приложившись об пол боком.
За что?
За что, блин?
!
— Да за то, что ни черта в тебе не изменилось, Макар!
Бла-бла-бла, я признаю, что я мудак, только дай, и тут же забью на все, что ты скажешь, вот за что!
— Бля-а-а, ну Лизка, давай вот это все чуть-чуть попозже!
— взмолился мужчина, коварно падая на спину и сбивая мне концентрацию гнева бесстыжей демонстрацией готового к использованию оборудования.
Вот ведь гад такой!
— Обещаю мы все обсудим, и ты мне выскажешь какая я сволочь, но после.
Угу, а потом, как в том анекдоте, “мало ли что я на тебе обещал”.
И, естественно, заметив как я пялюсь, Лебедев решил воспользоваться моментом и подорвался с пола, намереваясь снова меня подмять.
А хрен тебе!
По-твоему не будет.
Я извернулась, выскользнула из-под него, подсекла, роняя опять на пол.
— А ну лежать!
— потребовала, проковыляв подволакивая за собой наполовину снятые джинсы по комнате до брошенной сумки, полезла в кармашек и выудила оттуда три сцепленных серебристых квадратика.
Повернулась, отрывая один из них и заставая Лебедева как раз в миге от попытке атаковать меня с тыла, то бишь облапать мою задницу, которую он прямо жрал глазами.
— Так,
— тут же помрачнел Макар.
— Че это за херня такая, Ерохина?
— Эта херня зовется заботой о себе любимой в первую очередь.
О своем здоровье и о том, чтобы не лишиться внезапно подвернувшегося удовольствия, если твой любовник окажется редкостной эгоистичной свиньей… — рванула крепкую фольгу зубами и пихнула в грудь тщетно пытающегося встать Макара, роняя на пол.
— Эй!
Я не настолько уж сви… — начал он, но я перешагнула его, резко опустилась, садясь на его бедра и обхватила основание тут же задергавшегося ствола, и следующим было только протяжное на одном долгом выдохе.
— Бля-а-а-а!
— Что-то словарный запас у тебя скудеет стремительно, Лебедев, — ехидно заметила я.
Прозрачная влага на вершине приковала мой взгляд, и я невольно облизала в прежде незнакомой жажде губы, ощущая тот самый фантомным солоновато-острый вкус моего любовника.
Не собираясь отказывать себе ни в чем, наклонилась и лизнула, подхватывая на кончик языка обжегшую его каплю и коснувшись тонкой чувствительной кожи самую малость.
Лебедев издал какой-то нечленораздельный вопль, дернувшись так, будто его задницу долбануло током, резко взбрыкнув бедрами.
Мокрая головка ткнулась мне в губы и скользнула по щеке, оставляя там след, и я совершенно осмелев и одурев от вкуса и запаха, повернулась, захватывая ее в рот.
Глаза вдруг закрылись сами собой, стон блаженной жажды родился внутри, и… тут же все оборвалось, потому что Макар загреб мои волосы и отстранил.
— Лиз-Лиз-Лиз… нет… не сейчас, малыш… — зашептал-захрипел он, обхватывая пятерней затылок, потянул к себе и рванулся навстречу для поцелуя.
— Я приплыву в три секунды… Серьезно… И опять буду эгоистичной свиньей… Я и не заметила, как он ловким движением выудил из моих пальцев надорванный пакетик пока сносил голову жадным, ранящим поцелуем.
Оборвал его, выпрямляя меня, хватающую отнятый им воздух и ловко раскатал презерватив по своей длине.
Вот ведь ни черта нет в этом зрелище возбуждающего, просто мужик упаковывает себя в защиту, а меня и от этого торкало.
От вида вздувшихся вен на его кистях, широких запястьях, подрагивающем от нетерпения стволе, откликались рваными сжатиями мышцы у меня внутри.
Лебедев попытался меня опрокинуть, но я не дала ему этого сделать, снова прижав руку к груди, и приподнялась на коленях, подстраиваясь и направляя его в себя.
Прямо в мою ладонь лупило его сердце, тот же бешеный ритм мне казалось я ощущала в мощной мужской плоти, что пока впустила на самую малость, а в моих ушах грохотало от собственного беснующегося пульса.