Ясный берег
Шрифт:
багаж.
Радио возвестило о приближении поезда номер такой-
то. Кругом вскочили, задвигались. Захлопала дверь.
Человек с черными бровями взвалил чемодан на плечо,
сказал «всего» и ущел в толпе серых шинелей.
Подождав, пока кончится давка в дверях, Коростелев
вышел на перрон. На дворе уже чуть светало; розовел
восточный край неба; морозец обсушил землю. На
дальнем пути стоял поезд; шла посадка; у вагонов толпились
серые
не может их вместить; но вошли все до последнего
человека. Перрон опустел. Крикнул паровоз, и поезд пошел
на восток, на зарю, в будущее.
Через ^ва дня после этой встречи Коростелев приехал
в родной городок, к матери и бабке. Мать, Настасья
Петровна, пятнадцать лет работала в совхозе «Ясный
берег»; бабка хозяйничала дома. По приезде начался для
Коростелева новый, неожиданный этап жизни: его
назначили директором совхоза. Вызвали сначала в областной
центр, в трест, потом в Москву — и там инструктировали.
А когда он вернулся из Москвы, в райкоме партии был
новый секретарь, Иван Никитич Горельченко. В этом
громадном большелицем человеке с черными бровями и
с узелком шрама у виска Коростелев с первого взгляда
узнал своего ночного вокзального собеседника.
Коростелев не признался ему: зачем? Горельченко его не
узнавал — ну, и ладно. Не та была встреча, чтобы
напоминать о ней...
Под началом у Коростелева оказалось большое
хозяйство. Оно было порядком запущено в годы войны, когда
в совхозе размещались, помимо своих коров, стада,
эвакуированные из Ленинградской области. Корма
ухудшились; на скотных дворах было< тесно; животные болели,
удои снизились.
Мужчины ушли на фронт. Мужчин — трактористов,
скотников, полевых рабочих — заменили женщины и
подростки. Им пришлось положить много труда, чтобы в
тяжелых военных условиях сохранить драгоценное,
любовно подобранное и взлелеянное стадо совхоза.
Совхоз создавался в первой пятилетке, в 1930 году.
Постройки ставились временные — деревянные, с
расчетом на то, чтобы заменить их через десять, двенадцать
лет. Для этой замены за год до войны начали свозить
в совхоз строительный материал. Старый маленький
кирпичный завод на территории совхоза расширили,
построили новые сушильные печи. Война отложила
строительные работы. К концу войны старые постройки
обветшали, пришли в негодность: для капитального ремонта
не было рук.
Чтобы совхоз укреплялся и рос, нужно было прежде
всего создать добрый запас
помещения для скота. Без этого нельзя поднять удои,
нельзя победить болезни, нельзя растить здоровый
молодняк.
Когда Коростелев принимал бразды правления,
главный бухгалтер Лукьяныч сказал ему:
— Не затруднит ли вас, Дмитрий Корнеевич, съез-
днть со мной тут неподалеку в одно местечко? Не
пожалеете.
Лукьяныч знал Коростелева давно, мальчишкой,
Митькой, но теперь держался с ним очень корректно.
Коростелев поехал. Тося Алмазова с трудом вела
машину по нерасчищенной дороге. Мелкой сеткой летел
снег на безлюдные поля.
— Куда мы? — спросил Коростелев.
— Имейте терпение.
Миновали вторую ферму, оставили в стороне и
третью. Завиднелись в летящей белой мгле большие
строения, плоские, без окон и дверей, крытые соломой и
снегом.
— Стоп. Вылезли, Дмитрий Корнеевич.
Оставив машину на дороге, пошли через поле
пешком. Строений было восемь, с боков они были
обставлены фанерными щитами и ржавыми листами старого
железа, подпертыми кольями. Лукьяныч выдернул пару
кольев; громыхнули, падая, железные листы; Коростелев
увидел аккуратным штабелем сложенный лес — материал
для стройки, отборный материал, чистое сокровище.
— Откуда это?
Жмурясь от снега и удовольствия, Лукьяныч
заложил отверстие железом, подпер кольями.
— Как откуда? Наше, совхоза «Ясный берег». В
сороковом и сорок первом завезено для нужд капитального
строительства. Пошли дальше.
И в других строениях был лес, заботливо сложенный.
— Боюсь, что сгнила половина.
— Не может быть. Для того и укрывали, чтобы
йе гнило. Как законсервировались наши планы — ну,
думаю, лес надо сберечь! Тут у нас когда-то пастбища
были, остались навесы, мы их использовали. Пришлось
попотеть: материал-то был разбросан по всем фермам,
с людьми плохо, с лошадьми плохо,— по ночам возили,
Дмитрий Корнеевич! Двойной был расчет: сберечь для
будущего строительства — раз; в случае, не дай бог,
прервался бы к нам Гитлер — мы бы это в момент
подожгли, чтоб ему не досталось,— два.
— И ничего не растащили?
— Охрану держал. Трудно было. Стояла охрана по
всей форме. Сам дежурил с винтовкой. В совхозе
«Долинка», там за войну все стройматериалы разбазарили
на дрова. А мы сберегли. Принимайте.
— Это вы большое дело сделали, Лукьяныч.