Ястреб на перчатке
Шрифт:
Черный наруч на левой деснице. Может, поможет? Помог ведь когда-то. Но вот что теперь возьмет за помощь?
– Доброй ночи, монсеньор! – негромкие приветствия часовых напомнили Риккардо, что он у подножия башни. Тщательно отобранные солдаты охраняли каменные ступени, что спиралью охватывали башню до вершины. Дверь внизу была замурована.
Де Вега хмыкнул:
– Доброй. Как же. Шутите.
Ступеньки кажутся бесконечными. Время. Прадеда нет, но это его башня. Где ты, мой оклеветанный тезка? Или враги говорили правду – продался демону? Все повторяется.
Де Вега запнулся, больно ударился коленом о ступеньку, прикусил губу. Он ведь не хотел идти сюда. Отговаривал себя. Пытался забыть. Но в итоге поднимается на вершину. Душу жжет.
Вороны, что еще сотню лет назад облюбовали башню как место для ночевок, с рассерженным зловещим карканьем взлетели с насиженных мест – пугать спящий рядом город.
Луны – ночь выдалась необыкновенно яркой – осветили черный провал. У башни не было крыши.
Еще одна тяжелая дверь. Ночью здесь нет солдата. Массивный ключ, скрипящий в замке, нужно поворачивать самому.
Все. Он стоит на маленьком балкончике. Выходящем вовнутрь башни. Под ним темная пустота. Отсутствие света. Он здесь бессилен.
– Патриция! – сказал Риккардо, обращаясь к темноте. – Она здесь. Представляешь? Она здесь, в Осбене. Приехала меня убить. Смерть. Королевская Смерть. Она все так же прекрасна, траур ее нисколько не портит. Мой кошмар сбылся. Она здесь. Чувства, о которых я забыл, то есть надеялся, что забыл, вновь проснулись во мне. А я ведь теперь ее враг. Убийца мужа и подруги. Трус и ничтожество. Да, Альфонс де Васкес постарался на славу. Я бы все отдал, чтобы изменить прошлое! Все! Но ведь прошлое нам неподвластно! Не так ли?! – Риккардо рассмеялся. – Какую бы мы цену ни предлагали! Как бы ни молили судьбу!
Ответом ему было лишь воронье карканье.
Копыта лошадей звонко цокали о камни моста. Патриция подумала, что не зря сегодня предпочла конную прогулку карете. Конечно, дамское седло усложняло управление лошадью, в детстве она привыкла к мужскому – с тех пор как в первый раз попробовала ездить верхом под чутким руководством отца на его жеребце. Да и наездницей она была не самой умелой, но поездка ей нравилась.
– Осторожней, здесь крутой спуск, – предупредил граф.
– Вижу, – отреагировала Патриция, чуть придерживая смирную лошадку. Даже слишком смирную. Наверное, самую покладистую на графских конюшнях. Обещанный храм находился на другой стороне неширокой реки, через которую был переброшен широкий и высокий мост, что при всей своей надежности казался немного воздушным.
– Красивый мост, – она решила похвалить графа. – Не хуже, чем в Вильене. Не ожидала найти здесь такую смесь красоты, надежности и изящества.
– А чем мы хуже других городов? – удивился Риккардо и тут же испортил все очарование момента: – Вы еще не слышали о нашей канализации.
– Фи, – Пат искренне возмутилась, – как грубо!
– Это важнейшая часть жизни города, – улыбнулся граф и, к ее ужасу, принялся объяснять подробно: – Как правитель
Они ехали вдвоем, несколько слуг следовали за ними далеко позади. Пат устала от сопровождения. Люди на улицах приветствовали своего графа:
– Доброе утро, Риккардо!
– Здравствуйте, монсеньор, я вижу, у вас отличное настроение.
Де Вега же, забыв о графском достоинстве, отвечал на все приветствия. Кому простым кивком, а кому и словом:
– Ты прав, Хью. Как торговля?
– Живет понемногу вашими заботами, сеньор Риккардо.
Патриция заметила, что она вызывает среди горожан особое оживление, ей улыбались и отдавали поклоны.
– Привет, красавица! – крикнул кто-то из толпы.
Пат позволила себе улыбнуться, но тут же прикусила губу.
Красавица. В траурном наряде. Наглец. Издевается. Красавица, рядом с де Вегой. Виновником…
Она оборвала неприятную мысль, но все веселье куда-то исчезло.
Де Вега, очевидно, заметил это.
– Вы им нравитесь, Патриция.
– Так я же ваша «гостья», – сделала она ударение на последнем слове. – Зачем вы им это сказали?
– Потому что это – чистая правда. И еще для того, чтобы облегчить свою и вашу жизнь. В образе Королевской Смерти вы не смогли бы гулять по городу.
Пат не нашла, что ответить.
– Кстати, мы уже подъезжаем к храму, – де Вега указал на массивное каменное здание с куполом, увенчанным изображением солнца. Стены были покрыты искусной резьбой на мотивы священных книг, вход украшали мраморные колонны. Храм завораживал и привлекал взор, он был достоин столицы провинции, а не графства. Осбен больше не казался Патриции медвежьим углом, затерянным на краю света.
Риккардо спрыгнул с коня, отдал поводья подбежавшему служке и предложил свою помощь. Девушка отказалась, сама слезла с седла.
– Прошу. – Они вошли внутрь храма. Навстречу вышел настоятель. Невысокий худой мужчина в годах, одет скромно, в черную ризу, на груди висело серебряное солнце. Священники в ее родной Вильене, подчинявшиеся столице и исповедовавшие истинную веру, выглядели значительнее и увереннее. Их одеяния были расшиты золотом, а драгоценная посуда для богослужений украшена самоцветными камнями. Этот же выглядел не слугой Господа, а нищим, забредшим в церковь.
– Приветствую вас, граф Риккардо, чем могу помочь?
– Благодарю, отче. Ваша помощь не требуется, – чуть поклонился настоятелю граф. Пат и не подумала. Это не ее церковь. – Я просто покажу храм гостье.
Когда священник отошел, она не удержалась:
– Бедный у вас храм. Скупитесь на золото?
Риккардо улыбнулся:
– Дело не в золоте, у нас в Маракойе разграничивают мирское и духовное. Зачем церкви сокровища земные? Она должна хранить небесные: добро и любовь, веру в людей и справедливость. Посмотри, как здесь красиво. Это дороже любого золота.