Явочная квартира
Шрифт:
"Мы подтверждаем телефонный разговор, касающийся перебежчика А. К. Котова, который с 15 декабря находился в Лондоне, а с 29 декабря вместе с женой доставлен во Францию и пребывает у нас. Допрашивать перебежчика обязанность вашей службы, поэтому обращаемся к вам с официальной просьбой взять на себя ответственность за данное лицо с 15 января с. г. В настоящее время он содержится в нашем подразделении в Исси, по поводу передачи следует обращаться к майору Ревелю, который получил соответствующие полномочия. Наш отчет об интервью с Котовым находится в стадии подготовки и будет сдан вам в ближайшие сутки вместе с аналогичным отчетом английской спецслужбы. Относительно жены Котова достигнута договоренность,
И подпись: Робер Виссак.
Альфред Баум встал из-за стола и, захватив документ, направился к дверям. На лице его появилось выражение, о котором его жена отзывалась так: "сердитое, что тебе не идет". Он поднялся этажом выше и минуту спустя сидел уже в кабинете Жоржа Вавра. Не утруждая себя объяснениями, протянул через стол листок. Прочтя его, Вавр поднял глаза:
– Ну и как я должен к этому отнестись, дорогой мой Баум?
– Тут не сходится кое-что. Во-первых, хронология. Насколько я понял, Котов сбежал в Лондоне в начале декабря. По моим данным, в ДГСЕ - не к нам, заметьте - его переправили в середине, а вовсе не в конце декабря. Стало быть, шесть недель назад, и только сейчас появляется от Виссака уведомление, что этот человек находится в Исси, и мы можем его забрать. А ведь ясно, что если Котов рассказывает об агентах, то это наше прямое дело, а не ДГСЕ. Почему британцы не обратились непосредственно к нам? И зачем Виссак так долго его держит?
– Может быть, из-за того, что я, после беседы с премьер-министром, спросил у них насчет этого перебежчика. Достаточная причина, чтобы в него вцепиться.
Баум пожал плечами.
– Что-то все это подозрительно, просто носом чую. И хочу разделить свои сомнения с вами.
– На тот случай, если придется вас прикрывать, а?
– Вот именно, патрон, - Баум улыбнулся впервые за время разговора.
– Но я бы настоятельно просил не затевать межведомственных разборок. Наши коллеги из ДГСЕ, конечно, хотят урвать для себя толику славы. Так и вижу заголовки в газетах: ДГСЕ срывает маску со шпиона в правительстве. Или: ДСТ терпит поражение от сопричастной спецслужбы. Все верно - вы их ненавидите, они нас. Более того, они именно вас клянут, а заодно и меня. И все же история с Котовым - не повод раздувать старую вражду. У меня нет ни малейшего желания позволить политикам сшибать нас лбами, - добавил Вавр мрачно, - Получим мы этого субъекта, и дело с концом.
– Да я любую провокацию стерплю, - возразил Баум, - И оскорбления, и что угодно. Ради дела - я само терпение. Беда в том, что с этими перебежчиками куча проблем, от них вреда больше, чем пользы. Вот я и хочу разделить с вами эту маленькую радость.
– Но меня в этом деле мало что интересует - только то, что оно поручено нам лично премьер-министром. Кстати, что слышно насчет нашего приятеля Антуана Лашома?
– Ничего стоящего. Мы отслеживаем по записям его передвижения, контакты, старые связи проверяем - ну вы знаете. Пока ничего. Но я надеюсь, что Котов подкинет чего-нибудь любопытного.
– Будьте осторожны.
– Я всегда осторожен, - напомнил Баум.
– А как с наружным наблюдением за Лашомом?
– Трудно.
– Я и не думал, что получится легко.
– Тут две проблемы, - объяснил Баум, - Во-первых, я должен доверять людям, которым это поручено. Во-вторых, должен быть уверен, что их не раскроют. Первое особенно важно.
– С другой стороны, странно бы выглядело, если бы мы не организовали наблюдения за подозреваемым. Парламентская комиссия захочет об этом узнать - и если получит отрицательный ответ, то-то порадуется. Дескать, совсем
– Знаю, знаю. Думаю, четверых надежных я найду. Немного, но все же...
– Абсолютно надежных?
– У каждого в досье имеется кое-что эдакое, о чем им хотелось бы, чтобы я забыл. Никого нет надежнее, чем порядочный, в общем, человек, который однажды поскользнулся, - Баум помолчал, только отчасти убежденный собственным аргументом.
– Как бы то ни было, придется положиться на них, иначе никакой слежки за министром не получится.
Вавр промычал что-то невнятное, ни да, ни нет.
– Ладно, патрон, - заключил Баум, поднимаясь со стула, - Мы ни о чем таком не говорили.
– В глазах его появилась усмешка, он тряхнул головой, будто избавляясь от ненужных сведений.
Направляясь к дверям, он бросил взгляд на портрет президента республики во весь рост, и тот, казалось, ответил ему недоброжелательным и бесконечно циничным взглядом. Баум пожал плечами, вышел из комнаты и спустился к себе.
Вернувшаяся из архива мадемуазель Пино положила ему на стол тоненькую серую папку.
– Они заложили в машину программу и позже дадут вам дополнительные данные, если машина пожелает их сообщить.
– Она наделяла компьютер своевольным и зловещим умом, не верила, будто он способен на что-то доброе, и ненавидела производимые им акры бумаги.
– Спасибо. Пожалуйста, передайте копию этого документа Алламбо и попросите его связаться с улицей Лурмель. Скажите, что я надеюсь в ближайшее время увидеть нашего гостя.
В явочную квартиру ДСТ на улице Лурмель можно было попасть, пройдя через подворотню во двор. В той части здания, что выходила на улицу, с одной стороны от входа помещались лавчонка, торгующая сигаретами и спиртным в разлив, а с другой - агентство по найму автомобилей, которое на самом деле являлось секретным подразделением ДСТ, позволявшим этому ведомству пользоваться большим числом машин, чем предусматривал бюджет. На верхних этажах в помещениях, прежде бывших жилыми, располагались разнообразные конторы. Здесь было грязновато и всегда чем-то воняло. Спецквартира ДСТ в западной части дома тоже когда-то была частной, потом её переоборудовали. Табличка на дверях гласила: "Дюша. Финансовые услуги". На самом деле в просторной, почти без мебели, квартире, происходили события, о которых обществу было известно даже меньше, чем о деятельности штаба контрразведки на улице Нелатон. Нижнюю часть дома с этой стороны занимали технические подразделения ДСТ.
Встреча состоялась в большой задней комнате, которая служила одновременно гостиной и столовой. В прежние счастливые времена окрашенные в серый цвет стены украшали картины. Сейчас были видны только места, где они висели. Мебель, подержанная и безликая, была все же сносной. Ни цветов, ни безделушек, которые могли бы придать этому жилью уют. Ни одной книги. В помещении было слишком натоплено и слегка пахло гнилью. Окна квартиры выходили на высокую кирпичную стену, которая отделяла её от соседей и обеспечивала одновременно и секретность, и безопасность обитателей - во всяком случае, выглядела она так, будто её возвели недавно.
Баум сбросил свое тяжелое пальто в холле. Войдя в комнату, он увидел человека в кресле, который уставился на дверь с таким видом, будто ожидал, что вошедший непременно причинит ему зло. Баума поразила его напряженная поза и немигающий пристальный взгляд, исполненный недоверия и страха. Но, возможно, его глаза выражали всего лишь предчувствие неприятностей - вполне объяснимое, если знать, что этот человек уже подвергся долгим допросам, когда собеседники каждое его слово проверяли и перепроверяли, норовя нащупать противоречия и уличить его в том, что он не тот, за кого себя выдает.