ЯЗЫЧЕСКАЯ СВОБОДА

de Budyon Michael A.

В 447 году Аттила подходит к Константинополю. Когда в городе уже был слышен топот копыт гуннской конницы разразилось сильное землетрясение. Можно только представить ту неповторимую гамму ощущений охватившую жителей! Но выдержка была железной. Вспомним о резком учащении суицидов по пятницам на которые выпадает тринадцатое число и "почувствуем разницу" межу тем, первым, и нашим, третьим поколением. [38] Задержав гуннов на подходах к городу, Император Феодосий начинает переговоры с Аттилой, одновременно останавливая южную группу наступающих гуннов… у Фермопил! Все же, продвижение агрессивных номадов не было остановлено военным путем и от них удалось откупиться изрядной данью. [39] Аттила пошел на мир, ибо готовился к окончательному завоеванию Европы, для чего, по его мнению, необходимо было обязательно уничтожить Западную Империю.

38

Отмечены случаи суицидов вызванных боязнью наступления двухтысячного года, причем среди людей не имеющих к христианству никакого отношения. Теми же проявлениями сопровождаются лунные и солнечные затмения.

39

Аттила всегда поддавался на искушение, причем на те, которые для него готовили в общем-то обычные люди. Здесь можно вспомнить, что в германских поэмах он всегда изображается слабым безвольным королем, в то время как в скандинавских и исландских — кровавым деспотом. То ли немцы пытаются оправдаться за свою службу у Атиллы, то ли они действительно лучше знакомы с ситуацией.

И

вот 700-тысячная гуннская армия переправляется через Рейн, примерно в районе где сейчас стоят один напротив другого города Майнц и Висбаден. Она не была однозначно желтой, были там и белые: остготы, франки, тюринги, бавары. В решающий момент все они организованно «слиняют» из армии Аттилы, поэтому считать их предателями неверно. По сути им было нечего и некого предавать, а действия их были стратегически грамотны: они спасали свои жизни которые еще ой как понадобились! Да и вообще, в отношении врагов нет ничего аморального. Тут замолчали бы и самые великие моралисты. Действуй Аттила так как потом будут вести себя арабы, Европа была бы перепахана за считанные годы. Но Аттила медлил. Он любил поторговаться и только в случае неудачного торга прибегал к силе оружия. Пока он обменивался дружескими посланиями с казавшимися союзными королями, Аэций собирал армию. Из галльских и римских легионов, римской тяжелой кавалерии, германцев и даже аланов, которые теперь всегда будут лояльны белым. [40] После того как Аттиле не удалось взять Орлеан, оказавший неожиданное сопротивление (это было общей частью стратегического плана), он отошел примерно на сто километров назад, где приготовился к решающему сражению, ибо получил достоверные данные о преследовании которое ведут бывшие союзники — Аэций с Теодорихом. Пока Аттила выстраивал гуннские легионы, обнаружилось, что практически все франки организованно дезертировали и присоединились к Аэцию. Сам ход сражения представляется не до конца ясным, но видимо «запад» начал первым, атаковав центральный фланг гуннской армады. Аттила ответил контратакой, но прорвать центр обороны противника ему не удалось, после чего два мощных фланга армии Аэция-Теодориха практически взяли гуннов в двойное кольцо. Поняв что проиграл, Аттила приказал отступать с боями, видя что Аэций не способен вести быстрое контрнаступление. Аттила убрался за Рейн и с этого поражения в первой известной нам "битве народов", начинается стремительный закат гуннского государства. Аттила через год предпринял вторжение в Италию, но той былой одержимости в нем не было. Он лучше других понимал что столь явные поражения просто так с рук не сходят. Смерть преследовала его постоянно, он чувствовал ее дыхание, осознавая что его скоро уберут, также как он несколькими годами ранее убрал своего брата Бледу. Смерть преследовала и его армию при вторжении в Италию: там разразилась бубонная чума. Мечте Аттилы захватить Рим также не суждено было сбыться… Перед воротами "Вечного Города" им была произнесена сакраментальная фраза на родном, гуннском языке: "tete roro mama nunu dada tete lala tete", [41] но в дальнейшие события вмешался папа Лев I, задобрив гунна роскошными дорогими подарками и уговорив уйти из Италии. Желтые, кстати, питают какую-то совсем непреодолимую тягу к желтому металлу. Опять-таки напрашивается сравнение тех и нынешних пап и патриархов, тех воинов и этих барыг и интриганов разъезжающих в бронированных лимузинах. Может христианство и победило окончательно именно потому, что были такие люди. Аттила ушел. Это было уже слишком и через восемь месяцев его убили, предположительно двенадцатая жена Илидика, чье имя поразительно похоже на «Кримхильда», которая, согласно "Саге о Тидреке", еще и умудрилась перед убийством накормить главного гунна блюдом изготовленном из их общих детей. Аттила был пышно похоронен на дне Тисы, воду которой специально отвели по временно прорытому каналу. Тут же германцами приближенными к покойному были ликвидированы все дети от других браков. Европейскую часть гуннской империи делили европейцы, а не азиаты. Впрочем, есть данные что один из детей Аттилы — Эрнах [42] — спасся и ушел с остатками гуннов в уральский регион, где они смешались с окружающими народами и исчезли как самостоятельный этнос. Но это — не имеющие значения детали.

40

Даже сейчас, в конце ХХ века, осетины, которые являются потомками аланов, — единственный народ остающийся лояльным русским на Кавказе.

41

Римляне соединили последние две буквы предыдущего слова с первыми двумя последующего, в результате чего получилась вполне осмысленная фраза из которой они сделали вывод о возможности договориться с гунном, после чего на рандеву явился папа Лев I.

42

Может именно поэтому, венгры, пришедшие с Приуралья, считают Аттилу своим человеком?

А ведь все могло получиться иначе и как знать, может быть мы сейчас были бы желтого цвета, имели бы раскосые глаза, ходили бы в кожаных одеяниях, питались жиром, жили в юртах и вели бы бесконечные бесцельные истребительные войны. И благодарить за то что так не произошло нужно людей, которые безгранично верили в самих себя, свою силу и предопределение, что дало им возможность не поддаться искушению стать "одними из".

4.

Шпенглер объяснял поразительную легкость завоевания Александром Великим восточных деспотий, сугубо фактом полной утраты ими представлений о сущности государства, что, наверное, правильно. Бисмарк в XIX веке скажет в отношении России, что ее нельзя уничтожить военным путем, пока она не разгромлена политически, но то же самое относится и ко всем многонациональным империям. Так вот, у персов политического единства не было, ибо не могло быть, этносы были слишком старыми, а старички хоть и склонны к догматизму, но каждый к своему личному.

Но на Ближнем Востоке был резерв, который неизбежно должен был рано или поздно дать о себе знать. Он аккумулировался в кочевых народах Аравийского полуострова и нужна была только искра чтобы произошел грандиозный взрыв с непредсказуемыми последствиями. Такой искрой стал ислам, концептуально базирующийся на Библии, но адаптированный Мухаммедом для человека с восточной психологией. Неправильно будет объяснять фанатизм мусульманских завоевателей обещанием им вечной райской жизни в случае смерти в бою, нет, мусульмане были не первыми кто додумался до подобного метода охмурения бессознательных масс. Молниеносное распространение ислама, неразрывно взаимосвязанное с удачными походами арабов, коренилось как в проницательности самого Пророка, так и в психологии людей которые подобно проживающим там рептилиям, пресмыкающимся и насекомым, могут казаться совершенно неподвижными, даже мертвыми, но при надлежащем стечении обстоятельств моментально нанести решающий удар.

История ислама, как политической доктрины, начинается с бегства Мухаммеда в Медину в 622 году. Пройдет 8 лет и он туда вернется. Вместе с созданной им армией. Мухаммед, видимо, хорошо проштудировал Новый Завет и не хотел повторять ошибок Иисуса, которого, впрочем, высоко ценил как пророка. Ослик и толпа кричащая "Осанна!" могут выглядеть весьма душеспасительно, но реальная боеспособная армия смотрится куда лучше. За год до входа в Мекку, он прощупал своим штыком Византийскую Империю, правда вынужден был отступить. Но лиха беда начала! В 632 году Мухаммед умирает, но дело его живет и развивается. Через четыре года мусульмане завоевывают Дамаск, идя в который обрели свое религиозное видение как сам Мухаммед, так и апостол Павел. К 641-му году вся Византийская Месопотамия лежит у ног народа про который лет двадцать до этого еще никто и не знал. Попытки захватить Афганистан не удались, хоть и предпринимались неоднократно, но об этой уникальной стране мы уже говорили. В 661 году арабы вторгаются в Индию, а течении последующих двадцати лет, двигаясь на Запад, выходят к Атлантическому Океану. Нет, не все шло так гладко, случались в Халифате гражданские войны, но вектор развития империи не менялся и был нацелен на бесконечное расширение.

А расширяться становилось все труднее и труднее. На севере — Византия и Кавказ. В Африке северное побережье завоевано, а Сахара интереса не представляет, тем более что там проживают племена не уступающие в агрессивности самим арабам. На Востоке — Индия, но ее центральные ландшафты не соответствуют арабскому национальному типу привыкшему к равнинной, пустынной или степной местности.

Поэтому принимается главное стратегическое направление — Европа. Туда ведут три пути: через Гибралтар, через Апеннины и через Босфор. Все они будут опробованы, но вначале выбирается наилегчайший —

через Гибралтар. Арабы вышли к проливу в 710 году, где в крепости Сеута были встречены вестготским графом Юлианом отразившим их нападение. Граф был человеком смелым, но вот ни умом, ни элементарной сообразительностью не отличался. Он не только заключил с ними мир, но и договорился о совместном вторжении в Испанию, которое началось через год высадкой семитысячного отряда Тарика. Первое крупное сражение между ним и христианским королем Родериком было блестяще выиграно, особенно если учесть то обстоятельство, что численно Родерик превосходил Тарика в 10 раз. Теперь оккупация всего пиренейского полуострова была вопросом времени и завершилась через полгода. Только в горах Астурии сохранились независимые королевства, на которые арабы не обратили ни малейшего внимания, но из которых и выросло могущество будущей Испании, изгнавшей в 1492 году последних арабов туда откуда они пришли, а затем, — и Испанской Империи. Но на достигнутом носители зеленого знамени останавливаться не планировали. В 716 году они проводят экспедиционный рейд в южную Францию, а в 717-ом предпринимают осаду Константинополя — событие о котором необходимо рассказать подробнее.

Начло VIII века характеризовалось разладом и анархией во всей Византии. В год вторжения в Испанию, арабы впервые подошли к стенам Константинополя и опустошили практически весь юг Империи, армию которой сотрясали бесконечные мятежи, а императоры менялись чуть ли не через каждые два года. В 716 году арабы собирают миллионную армию и их вторжение достигает Пергама. До заветной цели остается один шаг и кажется нет ничего и никого кто бы смог помешать его сделать. Но арабам не предопределено взять Константинополь. Никогда. Столкновение первого и второго поколений заканчивается отступлением первого. Из тени в свет выходит генерал Лев Исавр, сметающий с престола дегенерата Феодосия III и провозглашающий себя императором Львом III. Законным ли был его шаг? Нет. Но что выше, — оплот цивилизации или закон? Лев не давал генеральных сражений, в его ситуации это было бессмысленно, да и не соответствовало византийскому духу. Первая массированная атака мусульман была отражена в августе 717 года. Арабы не унимаются. 1800 больших кораблей подвозят 100 тысяч новых солдат и все необходимое для длительной осады. Теперь они решают выморить столицу блокадой, но Лев действует подобно Фемистоклу, он нейтрализует арабский флот сжигая его греческим огнем. [43] Арабы, получив болезненный удар, успокаиваются до весны 718 г., когда и предпринимают очередной штурм. Лев отражает его, сжигает очередную партию арабского флота и сам контратакует блокадную армию арабов. Затем вступает в действие тактика которая позже будет так успешно использована Кутузовым против Наполеона — выматывающие сражения против армии лишенной стратегического резерва. В августе 718 года в халифат приплывает… 5 кораблей. Остальные навсегда остаются лежать на дне Мраморного моря и пролива Босфор. Домой тем или иным путем возвращается 30 тысяч человек, т. е. примерно один из тридцати. Летальность на уровне сталинских штрафбатов.

43

Рецепт греческого огня не установлен до сих пор. Это вам ни «Пепси-Кола». Все-таки раньше люди умели хранить тайны.

Все вышеописанные события происходили на задворках Европы, хотя вклад Льва Исавра, — великого человека [44] и великого полководца трудно переоценить. Через тринадцать лет, арабы, зализав раны, предпринимают массированное вторжение в сердце Европы — во Францию. Абд-Эль-Рахман собирает мобильную группировку из отборных берберских и мавританских всадников отличающихся своей ненасытной жестокостью, обходит Пиренеи слева и уже через несколько недель берет Бордо — главный город на юге Франции. Затем следуют стремительные броски к Пуатье и Туру. До Ла-Манша остается 200 километров, но их арабам пройти также не предопределено. За ними уже внимательно следят короли Эд и Карл, ненавидящие друг друга, но великолепно понимающие, что победи арабы и их время закончится навсегда, — как раз то чего так не хватает современным политиканам, благодаря действиям которых Европа чернеет и желтеет на глазах. Арабы, разгадав замысел Карла перерезать их растянутые коммуникации, решают дать большое сражение, сосредоточив все силы в района Пуатье. Легкой арабской коннице противостояла тяжелая кавалерия франков, слабо эффективная в атаке, но непробиваемая в обороне. Сражение произошедшее 4 октября 732 года представляло собой серию непрерывных атак арабов, разбивающихся о непроходимые фланги франков (для усиления обороны Карл приказал своим людям спешиться). Неожиданно обнаружилось что Абд-Эль-Рахман убит. Кто его убил так и останется неопределенным, не исключено что он получил предательский удар сзади, что полностью укладывается в традиционные восточные схемы действия. Среди арабов началась паника. Они лихорадочно отступали, бросив богатейшие обозы. Белые их даже не преследовали. Как говорится, всему свое время. Главное что они остановлены и больше никогда, никогда не будут наступать. [45] Пройдет пару лет, Карл получивший за свою судьбоносную победу прозвище «Мартелл» ("Молот"), выбросит арабов за Пиренеи. А затем внук Мартелла — Карл Великий — начнет настоящее наступление, перенеся действия в Испанию и захватив на первом этапе Барселону.

44

Христиане ненавидят Льва Исавра за то что он боролся с почитанием икон, стремясь придать грубому идолопоклонству христиан некое подобие человеческого лица.

45

Арабы сейчас являются вторым по численности народом во Франции, при том, что еще в начале века их там почти не было.

5.

Но самые тупые и агрессивные захватчики из всех что вторгались в Европу, были остановлены не военным путем, а результатом исключительно удачного стечения обстоятельств. Речь идет о монголоидах, захвативших все известные тогда регионы земного шара кроме Западной Европы. Монголы не несли даже субкультуры, ибо, в отличии от персов или арабов, не имели ничего. Подобно пришедшим после них туркам, монголы занимались только убийствами, грабежами и разрушениями. После себя они на десятилетия оставляли пепелища, а последствия их оккупации, во всяком случае в Восточной Европе, ощущаются до сих пор, ибо покоренным цивилизованным европейским народам они несли свой раболепный уклад с неизменными атрибутами — кумовством, подхалимством, коварством, подлостью и безграничной жестокостью. Их цивилизация была рабской до мозга костей, вот почему у монголов не отмечено случаев личного героизма и вот почему их самая гигантская в истории Империя распалась как карточный домик. Рабов можно выдрессировать, можно сгруппировать в толпы, можно бросить на врага, который будет испуган их лицами, в сравнении с которыми христианские изображения инфернальных монстров с написанным на лбу числом «666» выглядят явно нарочито придуманными и отражающими белый взгляд на уродство, — а он всегда был недоразвит, — все-таки белые лучше воспроизводят красоту. А здесь — все реально. И если действия одного маньяка способны привести в ужас большой многомиллионный город и заставить беспомощно разводить руками опытных криминалистов, то можно только пытаться представить чувства охватывавшее жителей 10–15 тысячного городка, когда его окружала толпа в 40–50 тысяч маньяков. Но мы располагаем достаточным количеством примеров показывающих что и в самые критические мгновенья европейцы сохраняли хладнокровие и здесь многое определялось поведением вождей. Как кто-то метко сказал: "лучше иметь армию баранов во главе которой стоит лев, нежели армию львов возглавляемую бараном". И вторжение монголов более чем наглядно выявило где львы, а где бараны. Было воочию продемонстрировано до какой ручки дошла Русь за два с небольшим века впаривания христианской этики и морали. Все воевали со всеми. Как и в Европе. Но Европа уже была католической, а учитывая что христианство не приемлет компромиссов, тем более когда чувствует свою силу, никакой помощи «схизматики» ожидать не могли, даже от "духовно близких" византийцев, которые сами тряслись ожидая монгольского вторжения. Достоверно известно одно: Русь занимавшая самую большую площадь в Европе, была завоевана Ордой насчитывающей максимум 150 тысяч человек. Тремя годами позже монголы будут крушить христианские армии многократно превосходящие их собственные, но сопротивление будет организованным.

Любопытно, что пока на Днепре шел разгром Руси, до Европы долетали лишь отдельные слухи и встречать желтую чуму никто не готовился. Недавно отгремели два крестовых похода, Иерусалим временно был выторгован у турецкого султана, папы и феодалы в очередной раз схлестнулись в дележе богатств, — как награбленных, так и созданных бессознательными массами. А монголы готовились. Как шакалы, группируясь в стаи и постепенно приближаясь к своей слабой добыче окружая ее. Субутай, на которого умирающим Чингисханом была возложена миссия дойти до Океана, внимательнейшим образом изучал все нюансы политической жизни Европы.