ЯЗЫЧЕСКАЯ СВОБОДА

de Budyon Michael A.

Аттила, как мы знаем, начал вторжение в Восточную Империю в 441 году. Параноик Коба, вошедший в историю под кличкой «Сталин», в 1941 — ом. А Субутай — в 1241-ом. Первый цикл — 800 лет, второй — 700. Монголы были настолько уверены в победе "малой кровью и на чужой территории" что разделили свою орду на четыре группы наступающие в расходящихся направлениях, что по современным военным канонам является верхом идиотизма. Вы не поверите, но такими же четырьмя колоннами и в тех же направлениях планировал наступать в 1941-ом Сталин, обожавший Чингисхана и приказавший за две недели до вторжения вскрыть могилу Тамерлана, считавшего себя потомком Чингиза! Как тут не стать магом и оккультистом?

Столкнувшись с беспрецедентной агрессией, европейцы, как и в случаях с Аттилой и Кобой, устремились на Запад. Одновременно, лучшие готовились сражаться. Силезский князь Генрих собирает армию в 40

тысяч человек и занимает оборонительную позицию у Лигницы. На подмогу ему спешит чешский король Вацлав, ведя еще 50 тысяч. Два дня упорных боев и польско-немецкая армия отброшена на запад. Вацлав, не успев к моменту боя, идет на соединение с войсками набранными из немецкой знати. Монголы во главе с Хайду их не преследуют, а поворачивают в Венгрию для встречи с Субутаем. В считанные дни быстрая конница кочевников оказывается уже у Пешта (Буда и Пешт тогда были отдельными городами). Там его поджидает венгерский король Бела VI со стотысячной армией. Он, похоже, был наиболее здравомыслящим человеком из всех кто противостоял монголам. Бела понял что для победы над монголами их нужно упредить, нужно нанести удар первым, ибо главное их оружие — инициатива. Монголы, как люди с рабской психологией, почувствовав реальную силу останавливаются и начинают неспешное отступление, — впервые в своей истории. Но и Бела отогнав монголов на 150 километров от Пешта, решает что дело сделано и переходит к обороне, выстроив на укрепленном берегу лагерь окруженный телегами соединенными цепями. Монголы, чувствующие своим падшим инстинктом не только силу, но и слабость, понимают, что их час пробил. 11 апреля 1241 года, применяя некое подобие артиллерии полученное ими от китайцев, а также используя сосуды с горящей нефтью, они сжигают лагерь венгров и вызывают в рядах защитников невиданную панику. Народ устремляется в разные стороны, но монголы двумя фланговыми ударами окружают лагерь и за несколько часов уничтожают практически все венгерское войско.

Это был конец. Лучшие люди Европы, цвет первого поколения, был уничтожен в схватках с агрессивными ордами рабов, не имеющих ни малейшей самостоятельной ценности. Поразительно, но никакого адекватного возмездия здесь быть не могло, ибо правило "кровь за кровь" не универсально, ведь каждая кровь имеет свою ценность, в зависимости от ценности индивида в котором она течет. Европейцы по любому оказывались в проигрышном положении, ибо отдавали свои жизни, имеющие для них реальную ценность. Но выхода у них не было. Пока.

Теперь, осенью 1241 года, Субутай уже не скрывал своих планов. Его армии стояли на рубеже от Одера до Дуная. На зиму 1242 года намечался захват Австрии, Северной Италии и Германии. Европейцы предпринимали лихорадочные меры к спасению, но сами по-видимому мало верили в их успех.

Едва христианский мир отпраздновал рождество, как пришло известие о том что монголы перешли замерзший Дунай [46] и стремительно продвигаются к Вене и Венеции. Реальной защиты не было, но и тут в дело вмешалось предопределение.

46

нереально представить себе замерзший Дунай, по льду которого идет тяжелая

В конце января гонцы принесли новость: за 10 тысяч километров к востоку от Вены, в Каракоруме, умер престарелый Угэдэй, — сын и наследник Чингисхана. Теперь уже было не до Европы, нужно было экстренно возвращаться и участвовать в дележе наследственной власти. У стен Вены и Венеции, давно приготовившихся к самому худшему, тумены разворачиваются и возвращаются в Орду, по пути ограбив Сербию, Далмацию и Болгарию.

Время было упущено. Монголы еще раз придут в Европу в 1259-ом году, но Ногай и Тулабуги не будут столь амбициозны. Сила оставляла монголов и их победы в Силезии были последними победами. И теперь очень немногие ханы будут умирать своей смертью. Европа в очередной раз спаслась.

Вторжение монголоидов всколыхнуло историческую память европейцев, точенее — их реминисценции, связанные с гуннским вторжением. Именно в это время обрабатываются и поэтизируются древние песни повествующие о свирепом гуннском короле Атли, о славных героях и фантастических женщинах. Страх и ожидание чего-то фатального всегда стимулировал у белых поэтический и музыкальный талант.

6.

Каждая новая волна завоевателей Европы была более опасной чем все предыдущие, причем не столько в плане военного превосходства, сколько в организации, амбициях и реальности перспектив. Опытная Персия была всего лишь колоссом

на глиняных ногах, и легко развалилась после первых ударов Александра, хотя в интеллектуальном плане она была может быть самой опасной, ибо угрожала стране закладывавшей основы будущей европейской культуры. Карфаген и не помышлял о мощных колониальных захватах, ему был необходим только контроль на Средиземным морем, для чего казалось достаточным уничтожить Рим как государство. Гунны не имели никаких государственных инстинктов, арабы были реально опасны, с ними, как и с монголами, Европе просто повезло, они являлись первыми кто умел наладить качественную эксплуатацию завоеванных территорий. Этому арабов научили опять-таки персы, а монголов — китайцы, познакомив степных вождей с такой вещью как государственный аппарат. Ведь трагедия Руси заключалась не в самом факте опустошения ее территорий монголами, а в системе управления которую они насадили. Главным ноу-хау было использование местных вождей, которым вручали ярлык на правление и которые, в свою очередь, обязывались выплачивать установленную дань. Арабы, кстати, до этого не додумалась, во всяком случае в Испании, иначе там сейчас не сидела бы интеллигентная американская мушка-дрозофила Хуан Карлос де Бурбон. Созданная монголами система неизбежно вела к тому что на княжеских должностях оказывались люди с психологией близкой желтым. По мере ослабления Орды и усиления Руси князья становились все более и более самостоятельными и настал момент когда они прекратили платить дань, но эти князья уже были продуктом восточного влияния. Восток всегда чувствовал где сила, поэтому вместе со становлением русского централизованного государства шла конвергенция тюрко-монгольского элемента в славянский социум, который до сих пор виден достаточно отчетливо, хотя бы на примере главного божества первых лет "обалденно-демократической России" — Б.H. Ельцина, в лике которого антропологические черты характерные для монголоидных племен проступают несравненно более явственней, нежели у целого ряда современных азиатских диктаторов.

Правда не следует обольщаться неопытностью некоторых захватчиков Европы. Все они имели достаточно сил чтобы уничтожить государство или государства бывшие тогда передовыми, не оставив после себя ничего. Неопытным тоже иногда везет, а слабый может победить и более опытного. Все зависит от ситуации.

Прошло совсем немного времени после ухода монголов и на горизонте реально обозначился новый враг — турки — народ молодой и имеющий мощный государственный инстинкт. Он двигался в Европу не ордами, а государством, которое как бы вез с собой. Европейцы были с ними знакомы со времен Крестовых походов, причем к 1291-ому году были полностью вытеснены турками с Палестины. Теперь настала очередь турок, которые, так же как и арабы с монголами, на достигнутом останавливаться никак не планировали.

Турки не были особо фанатичными мусульманами, создается впечатление что религия для них была одним из цементирующих звеньев государства объединявшего этнически близкие племена, поэтому стремительный распад им не угрожал. К Европе они приближались медленно, временами, особенно при Тамерлане, казалось что и они стоят недалеко от полного крушения. Затем турки начали въедаться в нее как раковая опухоль, избрав в качестве первой жертвы Византийскую Империю. Православный мир оказался неспособен себя защитить. Русь стонала под монголами, Балканы и Византия к середине XV века оказываются по турками. 29 мая 1453 года пал Константинополь, этот второй Рим. 10 тысяч человек — вот всё что нашлось у восточных христиан для защиты своей цитадели. Генуэзцы им помогали, но до определенного момента, пока первые турки не прорвались за крепостную стену.

Так весь юго-восток Европы оказался под их властью. Одномоментные акты террора и грабежа времён гуннов или монголов, теперь уступили месту террору спланированному и поставленному на поток. Вырезание целых городов, угон всего населения в рабство, — вот они, будни турецкой оккупации. Европа, как обычно, реагировала медленно и реально спохватилась тогда, когда турки начали совершать рейды в Далмацию, на Апеннины, в Штирию, откуда, впрочем, их выбили немцы. Одновременно турки «выносят» со Средиземного моря венецианский флот.

Но все это было прелюдией. Встав в Европе обеими ногами, турки теперь собирались нанести удар в самое ее сердце. К 1526-ому году они оккупируют всю левобережную Венгрию и заключают тайный союз с Францией против Габсбургов. Я не знаю каким местом думали французы, но здесь ими двигала только ненависть. И как знать, может случилось бы так, что турки оказались бы у Парижа, вот только помочь Франции уже вряд ли бы кто-то смог. Но из Венгрии турок выбивают. Их марионетка Запольяи оказывается фигурой ничтожной.