Язык до Китежа доведет
Шрифт:
Бока молодого куротура кровоточили, его золотистый пух кружился в воздухе, но тестостероновая ярость не утихала. Невзирая на боль от ран, он снова и снова с громким мычанием налетал на старика. И всё с тем же неутешительным результатом.
Наконец, патриарху наскучила эта цыплячья возня.
Встав на дыбы, он распахнул крылья и внезапно всем весом обрушился на рыжего юнца. Тот не удержался на ногах, с жалобным кудахтаньем покатился с откоса в озеро и с громким плеском ухнул в воду. Там немного побарахтался, вынырнул, переплыл на другой берег и, прихрамывая, исчез
— Кажется, сегодня не его день, — мяукнула Бася. — Теперь целый год будет набираться сил для реванша, а следующим летом непременно повторит попытку.
Чёрный куротур тем временем отряхнулся, довольно распушил перья и испустил вслед удирающему неудачнику громкий победный крик.
Эхо от трубного звука прокатилось над озером.
Ваня зашевелился на своём кресле, негромко застонал и приоткрыл глаза.
— Да-да, мама, я уже встаю, — пробормотал он, зевая и потягиваясь.
— С добрым утром, — лукаво мурлыкнула киса. — Тут такое было, а ты снова всё проспал! А ещё над Сеней смеялся!
— И что же такое я проспал? Мы что, уже в столице? — Дурак протёр глаза, огляделся и сфокусировал взгляд на невиданном птицезвере, медленно и спокойно уходящем в лес. — Ого! Вот это тварь, забодай меня петух! — Поражённо выдохнул он.
— Молчи, колдун нестандартный! — Возмущённо зашипела киса. — Накаркаешь ещё! Или тебе кабана мало?
Ваня испуганно икнул и прикрыл рот ладонью.
Поздно…
Чёрному куротуру в бычий зад словно заряд дроби всадили.
С истеричным вскудахтываньем он подпрыгнул на месте, резко развернулся и уставился на нас налитыми кровью глазами. Перья на шее грозно встопорщились, крылья распахнулись, а высокий алый гребень побледнел и съёжился, обнажив длинные и острые шипы. Надо же, какая честь нам оказана! Для брачной битвы с молодым сородичем рога не выставлялись!
Воинственно кукарекнув, зверь пару раз копнул землю копытом, наклонил голову и вдруг бросился к нам.
Тавия заржала и так резво стартанула, что эльф едва удержался в седле. Миг — и лошадка с седоком скрылась за деревьями.
— Газуй! — В один голос рявкнули Дурак с кисой, и я незамедлительно последовал их совету.
«Уазик» взревел двигателем и, выбрасывая из-под колёс тучу камней и серой дорожной пыли, рванул с места. Быстро, но гораздо медленнее, чем хотелось бы. Нас с Ваней вжало в спинки кресел, бедную кису снесло с капота, и она пушистым шариком скатилась мне под ноги. Впрочем, возмущаться никто не стал.
Массивная тёмная туша с неумолимостью лавины неслась наперерез. Ещё какая-то пара секунд, и тварь вылетит на дорогу. Не успеем проскочить — тут нам и конец. Лобового столкновения мы точно не переживём.
Надо бы поднажать…
Я перешёл на вторую передачу, затем на третью, изо всех сил давя на тугую педаль акселератора. Мотор рычал и завывал, но ускорялась машина тяжело и неспешно. Как ни крути, «уаз» — грузовичок-внедорожник, а не «Феррари». Гонки — не его стихия.
— Давай, конёк, миленький, ещё чуть-чуть! — Сквозь зубы приговаривал я, вцепившись в руль. — Ещё капельку!
Словно вняв мольбам, Деревянный Конь
Вот черз! Кто бы мог подумать, что эти массивные твари способны так быстро бегать?!
Новый удар показал, что неприятности только начинаются.
Машина дрогнула и завиляла по дороге. Заскрипела раздираемая обшивка. Зазвенели, рассыпаясь, стёкла.
Чёрный птицезверь скакал тяжёлым галопом, пыхтя как паровоз. Почти поравнявшись с нами, он далеко вытянул шею и ловко клюнул правое переднее колесо. То с громким треском вывернулось, подломилось и осталось лежать где-то посреди Большака.
Несчастный «уазик» опасно качнулся, пьяно вильнул и, не слушаясь руля, на полном ходу слетел с тракта.
Прогрохотал между стволами толстых сосен, едва вписавшись и срезав о них боковые зеркала.
Проломился сквозь густой подлесок, с корнями выдирая кусты малины и ежевики.
С рёвом выскочил на маленькую круглую полянку.
Пропахал землю оторванным бампером.
Остановился, уткнувшись в старый могучий дуб.
Заглох и с жалобным скрипом завалился на правый борт.
Приехали…
Очнувшись от короткого шока, я осознал вдруг, что сижу на чём-то твёрдом и до ужаса неудобном, а на шее у меня экзотическим воротничком висит Бася.
— Уй… Забодай меня… — Сдавленно прохрипело снизу.
Чем-то до ужаса неудобным оказался Дурак. К счастью, вполне целый и почти невредимый. Правда, помятый немного. Мне тоже удалось отделаться всего лишь незначительными царапинами и лёгкими ушибами.
— Киса, ты как? — Спросил я, стаскивая пушистое чудо с шеи и осторожно ощупывая.
— Ой, живая вроде, — пискнула Бася, вырываясь. — И, кажется, целая. Давайте скорее выбираться отсюда! Не думаю, что эта тварь так легко оставит нас в покое. Они на редкость упорные.
Мы быстро, но осторожно удалили остатки лобового стекла и вылезли наружу. Испуганная киса тут же прыгнула на дерево и вскарабкалась почти на самую верхушку.
— Лезьте сюда! — Мяукнула она сверху. — Быстро! Зверь где-то рядом! Я слышу его!
Ваня отбросил прихваченный по инерции молот, уцепился за нижнюю ветку могучего дуба, подтянулся и исчез в густой листве.
— Сеня, ты чего застрял? — Беспокоилась кошка. — Давай-давай, залезай скорее!
Я же стоял и молчал, не в силах отвести взгляд от останков Деревянного Конька.
Лёжа на боку, с выбитыми окошками и выпавшими фарами, с оторванным колесом и рваной обшивкой, он напоминал сейчас несчастное погибшее животное. Зрелище грустное и печальное настолько, что у меня к горлу подступил комок, а на глаза навернулись непрошенные слёзы.
Бедный мой «уазик»! Ты верно служил нам, но так и не нашёл свою самочку…