Йера для командора
Шрифт:
А ведь он меня боится. Испытал на себе уже мой дар.
Все словно в тумане.
– На том корабле был командир барсийцев!
– я слышу, как отчитываются Второму.
И у меня подгибаются ноги.
Как так?
До этого я старалась гнать от себя упаднические мысли, и все равно впала в подобие транса. Сейчас же мне словно душу заморозили, а мозг кричал, что не верит.
Он же непобедимый. Он же сильный.
Но не взрывоустойчивый, конечно.
Я резко поворачиваюсь, ищу второго
– Это не правда!
А он так доволен, что это разрывает мне сердце на части. И даже не спорит - машет мне рукой и почти смеется.
У меня по щеке текут слезы.
Нет. Не может быть.
– Прошу, госпожа Велес, - обращается ко мне морф.
– Мы доставим вас в целости и сохранности на корабль. Скоро к вам присоединиться ваш жених.
Жених?
Точно. Морфам же поставили условия обмена. Если Ротор в самом деле…. в самом деле…
Я сжимаю руки до боли, стискиваю зубы.
Если Ротор взорвался, барсийцам не дадут расследовать сразу. А ребят и собранные лепестки нужно быстрее поднимать, иначе все будет напрасно. Лорол точно примет такое решение, а уже потом будет искать командора.
А вот отдаст ли Алекса? Узнают ли они о взрыве корабля или Ротор для них просто отправится на мои поиски, а судно выйдет из строя?
Нет. Он жив. Жив!
Не может так просто умереть.
– После такого не выживают. Там куски на сотню метров будут по округе, - доносится до меня разговор морфов.
Мы взлетаем.
Ротор не может умереть. Нет.
Отрицание настолько велико во мне, что я хочу кричать. Возмущение и злость детонируют внутри, взрываясь эмоциями, которые я тут же использую в силе ритма с холодным, небывалым для меня, расчетом.
– Назад! Курс на взорвавшийся корабль, - приказываю я, посылая импульс тотального подчинения.
Я чувствую, что черпаю себя в долг, но мне все равно.
Морфы слушаются беспрекословно, массово. И я делаю это так легко, словно всегда управляла командой при помощи своего дара.
Отмечаю все это краем сознания, сосредоточенная на цели. И когда мы приземляемся, я первая выбегаю из корабля. Мечусь среди опаленных обломков.
– Ротор! Ротор!
– Кричу я.
Сгоревшие детали фюзеляжа царапают ноги, но мне все равно.
– Ротор!
Я знаю, он здесь.
– Ротор!
Я все еще удерживаю морфов силой ритма. Они сейчас для меня как марионетки - подвластны моей воле.
– Ротор!
Я обыскиваю поле, обыскиваю часть перелеска, подхожу к реке. Никого не нахожу. Ничего живого. Одни обломки и куски салона, обивки, сгоревшие, совершенно неопознаваемые куски чего-то.
Я не хочу думать чего.
Он правда умер?
Я опускаюсь на траву резко, словно мне кто-то дал под колени.
***
– Милая, - зовет кто-то меня.
– Милая.
Глаза не разлепляются. Ощущение, что я проревела сутки, и веки отекли.
– Дорогая… - Меня кто-то трогает за плечо.
А у меня ощущение, что я не хочу просыпаться. Словно я потеряла что-то важное, что никогда не вернуть.
– Наяна!
– зовут громче.
Кому я понадобилась?
Открываю глаза и вижу лицо. Вроде знакомое, но мне приходится напрячь память, чтобы вспомнить.
Алекс!
И тут же лавина воспоминаний накатывает на меня, прижимая к кушетке. Гаркон, сражение, потом болезнь трех отрядов и снова Гаркон. Взрыв.
Ротор!
Я резко сажусь, оглядываюсь, и мне пробирает до дрожи.
Вокруг все кипенно-белое, стерильное, с кучей проводов. Так всегда было у морфов. Ничего не изменилось с момента, как я последний раз была у них в медблоках.
Рядом с кушеткой стоит Алекс, а позади него в ряд три врача-морфа.
Меня начинает потряхивать.
– Наяна, как себя чувствуешь?
– учтиво спрашивает Алекс.
Я смотрю на свои руки. К ним подключены какие-то датчики. Что-то мешает на голове. Я тянусь, чтобы снять.
– Не трогай. Это необходимо, чтобы проверить, что с тобой все в порядке.
Ага. Или фиксировать любые мозговые импульсы ради статистических данных. Знаю-знаю.
Я срываю датчики в рук, потому что они мешают поднять руки к голове. Потом снимаю с макушки что-то вроде шапочки. Приборы начинают противно и громко пищать.
– Наяна, не паникуй, – Алекс хватает меня за руку, я вырываю ее.
Отсаживаюсь как можно дальше от него, пытаясь сообразить, как я здесь оказалась.
Взрыв преследующего корабля. Ротор.
Невероятная боль разливается в груди. Я сжимаю простынь, и она рвется под моими пальцами.
– Что я тут делаю?
– Приходишь в себя, милая.
Милая! Как же меня раздражает это личное обращение от Алекса. Никакая я ему не милая.
– Ты был на крейсере… - начинаю я и беру паузу, чтобы он сам закончил.
– Договор обмена доступа на Гаркон пострадавших и сбор бутонов на меня состоялся. Теперь мы летим домой, дорогая. Нас ждет пышное торжество, так что ложись, отдохни.
Летим на Морф?
Нет-нет-нет.
Я пытаюсь соскочить с кушетки, но Алекс задерживает меня за плечи:
– Ты чего?
Я мгновенно просчитываю варианты.
– Любишь меня?
– в лоб спрашиваю я.
Алекс обескуражен ответом, но осторожно отвечает:
– Да.
– Тогда давай выйдем из медблока. Мне не по себе.