Йера для командора

Амос Нея

– Давай на счет три, - предлагаю я.

– Давай, - слышу ответ Мики.

– Раз, два, три!
– мы ударяем силой ритма вместе, открываем глаза, но…

Ничего.

– Черная дыра!
– ругается Мики.

Я вижу на ее глазах слезы злости и отчаяния. Я же судорожно соображаю, что мы еще можем сделать.

И тут меня осеняет мысль.

– Ротор, Лорол, вы можете раскинуть на морфов свои золотые щиты?
– спрашиваю я.

Ротор кулаком дает в челюсть одному морфу, выбивает бластер у другого и

смотрит на меня с вопросом.

– Думаешь, недостаточный уровень сложности, дорогая?
– спрашивает он громко.

– Пожалуйста!
– прошу я.

А сама хватаю Мики за руку и шепчу:

– Когда наши мужчины раскидывали щиты на своих, то мы не могли на них воздействовать, так?

– Так.

– А что, если получится обратная сила из-за блокираторов в стенах?

– Вероятность мала, но чем вселенная не шутит.

Ротор и Лорол по очереди раскидывают сеть на морфов. Я перехожу в ментальное поле и вижу золотые искры щитов на каждом.

– Насчет три, - говорю я.

– Окей, детка! Давай попробуем, - с азартом отвечает она.

Я собираю отчаяние, злость, боль, любовь, страх, ненависть, скручиваю все это в клубок.

– Раз, два, три!
– отсчитываю я.

И мы снова ударяем силой по морфам.

Золотые щиты и защита стен вспыхивают, искрят, а потом морфы один за другим останавливаются, хватаются за головы и истошно орут.

Я вижу, как их ментал пылает в агонии. Это чистое выжигание разума. После такого они уже не будут прежними.

А как же Ротор? Лорол?

Я выдыхаю с облегчением, когда вижу, что их золотые щиты на месте.

Вселенная, неужели, у нас получилось?

Я боюсь в это поверить. Смотрю, как морфы падают замертво один за другим, и все равно не могу расслабиться.

Ищу взглядом на балконе главу клана, но его не видно. Упал?

Перехожу на ментальное поле. Там он и Алекс. Оба мертвы.

– Получилось, - шепчу я, и несмело улыбаюсь мокрому от крови и пота Ротору.

А потом бегу к нему в объятия. Когда он мой командор прижимает меня к себе, я ощущаю, что он пропитан собственной кровью, на нем нет живого места от ран. Пытаюсь отстраниться, но он не дает.

– Постой так секунду, - просит он.

И я замираю.

Как он еще стоит на ногах?

И тут я вспоминаю о дяде.

– Трей!

Его не видно за телами морфов.

– Трей!

Я бегу искать его. Ротор, Лорол и Мика помогают мне.

– Трей!
– Сердце сжимается от испуга.

Пусть он будет жив! Пусть будет! Неужели, мы опоздали?

– Он здесь!
– Ротор поднимает на руках дядю.

Я подбегаю к нему, смотрю в лицо.

– Он… - охаю я.

– Пока жив. Нужно быстрее доставить его в медблок, - говорит Ротор, и смотрит то на меня, то на Мики.
– Сможете сделать еще серию атак, чтобы мы добрались до корабля?

– Да, - одновременно говорим мы.

Ротор

чуть покачивается, неся Трея на руках, когда мы идем к выходу, но на улице его спина становится прямой и напряженной. Когда я вижу его при свете дня, у меня душа замирает.

Как он еще идет в таком состоянии? На нем живого места нет. А за собой он оставляет дорожку из крови.

– Первый мои!
– кричит Мика, и ударяет по морфам, что сидят в засаде.

– Вторые мои, - кричу я, разбираясь со следующей группой атакующих.

– Корабль там!
– указывает Лорол на лес неподалеку.
– Сразу за ним.

Почему так далеко? Мы сможем дойти? Ротор и Трей выдержат? А Лорол?

Лес кишит морфами, но я даже не задаю себе вопрос, справимся ли мы с Мики. После того, как мы вылезли из самого пекла ада, просто обязаны.

И волной за волной, атакой за атакой, мы расчищаем себе путь к кораблю.

Взлетаем под чередой выстрелов. Уворачиваемся от снарядов и вылетаем в космос, чтобы найти спасения на гораздо большем корабле.

Для меня все смазывается в череду событий и картиной с одной целью - как можно быстрее увидеть Трей, Ротора и Лорола в медикаментозных капсулах и убедиться по показателям, что они будут жить.

Но стоит мне переступить порог санчасти, как я вижу стремительно приближающийся пол.

Кажется, я выжала себя досуха.

Глава 24

Мне так хорошо. Я словно в лесу, где могу дышать полной грудью. Завернута в объятия одеяла с подогревом, а в руках у меня пряный напиток.

Лес и перец.

Это запах так знаком и комфортен, что я хочу сладко потянуться, но не получается - слишком мало места.

– Проснулась?
– слышу сонный голос над головой.

И открываю глаза.

Мы лежим в медикаметозной капсуле в обнимку, и вид Ротора оставляет желать лучшего. Я чувствую себя явно не в пример ему.

Он ничем не прикрыт, и на его теле нет живого места. Радует одно - все раны уже покрыты корочками, рваные раны зашиты и стягиваются на глазах, а раны от бластеров закрыты специальными пластырями от ожога.

При всем при этом Ротор смотрит на меня из-под полуприкрытых век и пытается улыбнуться. Но лицо тоже все в ранах, поэтому получается криво.

– Выглядишь жутко.
– Я боюсь до него дотронуться, ласкаю взглядом.

На мне больничная одежда и ни одного признака, что я была в жуткой заварушке.

И тут я резко поднимаюсь, вспоминая про дядю.

– Трей!

Ударяюсь о крышку капсулы, и ее кто-то открывает снаружи.

– Наш командор наконец-то готов отпустить тебя?
– спрашивает док дядиного дипломатического корабля - Паркер, с интересом поглядывая на Ротора.

– Как дядя?
– спрашиваю я вместо ответа.