Йи Дэи. Смерть палача
Шрифт:
И, пока никто не видит, от лёгкого, почти незаметного касания ноги Лю раскалённая тренога складывается, подминая под себя, вжимая в огонь Йи Дэя.
Кипящее масло заливает мелкого гадёныша и тут же загорается — так хочет Лю! — а он только пискнул тихонько и молчит. Может, уже отжился? Кто бы мог подумать, что всё так удачно сложится!
— Помогите! — закричал Лю. — Спасите-помогите! Йи на себя опрокинул жаровню!..
Старенькие красавицы, как оказалось, визжать с перепугу умеют не хуже, чем молоденькие девчонки.
—
Сначала он говорил это старушкам на кухне. Потом лекарям. Потом Алой Ленте. Потом его спрашивали все, кому не лень, а он повторял, повторял, повторял и сам искренне верил, что так всё и было: Йи слишком маленький, Йи не умеет рассчитывать свои силы, Йи переоценил, сколько тарелок сможет унести за раз, Йи не заметил, что идёт прямиком в очаг. Лю попытался его остановить, вон, видите, даже руку обжёг...
Он говорил всё так, как ему казалось правильным — и как подсказывал незримый собеседник.
Земля под ногами дрогнула, гулкий рокот далёкого взрыва докатился до клана Звёздной Императрицы от дальнего окончания Крокодилового Хребта.
На Крокодиловом Хребте две горы, невысоких, с округлыми вершинами, носящие названия Левый Глаз и Правый Глаз одновременно вдохнули, проваливаясь внутрь себя самих — и громко выдохнули, извергая клубы смертоносной пыли.
1
Аньсу — кит. «ваньсуй», как яп. «банзай» — «ура»
2
tushu guanliyuan - библиотекарь
3
Зэнзэн — драгоценная дева
Глава 9. Стальная Лилия и Стальная Женщина
В первый же день пути к отшельнику Учитель почувствовал, что опоздал.
Это ощущение, страшное в своей неотвратимости, прижимало к земле, путало мысли.
Опоздал к Отшельнику?
Оставил беду позади?..
Вспоминай бытность свою Фа! Как в каждом дуновении ветра читал грядущее. Как драконы шутили, что приняли б за своего, когда бы не Дэйю, кнут — главное оружие, а Драконы не дружили с кнутами.
И тут земля попыталась вывернуться из-под ног, еле устоял.
Землетрясение?!
Прямо перед Учителем над горизонтом проросла и задрожала горошинка дыма: извержение! Подавив первое желание — броситься со всех ног туда, где умирал в огне Отшельник — Учитель поправил ремешок сумки на плече: путь предстоял долгий. Быстрый бег отнимет много сил, бежать со всех ног пять и два дня невозможно, и даже верхом путь выйдет длиннее, да и вол не везде пройдёт болотными тропами, после по ущельям...
Шаг за шагом, шаг за шагом, дальше и дальше от земель клана, ближе и ближе к Крокодиловому Хребту, останавливаясь лишь на краткий сон, чтобы дать отдых телу.
Дальше и дальше. Не торопясь, но и не теряя взятого темпа.
К полудню второго дня горошинка над горизонтом разрослась до размеров приречной ивы, а Учитель стал замечать пары каменных дроздов, алых стенолазок,
Под вечер объявили себя и звери-беглецы: охотники шли по следам своих жертв, пернатых и пушных, а все вместе бежали опрометью от неожиданного вулкана — чтоб попасть в руки людям. Птицы и звери успели пройти такое большое расстояние лишь потому, что заранее учуяли беду.
Путь Учителя пролегал в обход людских поселений. Здесь им уже не грозила опасность камнепада, сюда не дотекали реки лавы. Те же, кто селились в опасных зонах, наверняка приметили, как бежит зверьё, и последовали за ним.
Обычно Учитель проходил путь до Отшельника, не разжигая костра, но сейчас, как темнело, разводил: ошалевшее от землетрясения зверьё отпугнёт, со злыми людьми сил справиться хватит, а добрые, если подойдут к огню, получат помощь.
Учитель в первую ночь долго переглядывался с янтарными глазами волка. Сам зверь сливался с ночной чернотой, и лишь глаза, вобравшие тёплый свет небольшого костерка, сияли во тьме. Хотел бы напасть — напал бы. А так, может, чего другого хотел. Учитель не умел читать мысли людей, чего уже говорить о зверье.
Во вторую ночь волк подошёл ближе, свет костра коснулся не только его глаз, и стало видно, что из его передней лапы торчит то ли кусок дерева, то ли плоский обломок камня.
Что ж, Учитель сращивал рёбра и лапы боевым котам, вправлял кости в сломанных крыльях охотничьих птиц — вряд ли волчьи кости сильно отличаются от того, с чем уже доводилось иметь дело. Но... Учитель делал шаг к волку — волк делал шаг от Учителя. Оставленный ему кусок вяленого мяса забрал лишь тогда, когда мужчина сделал вид, что уснул.
А на третью ночь к костру вышла девочка лет семи-девяти. Худенькая, маленькая, одетая как мальчик, в грязные изорванные штаны и рубаху, отороченные мехом енота; на лбу сплетённая из кожаных ремешков повязка с прикреплённым к ней хвостом енота, а на шее, на запястьях — ворохи бус и браслетов, с камешками, ремешками, узелками, потрёпанными ленточками, ракушками.
Подобным образом одевали детей в общинах Заклинателей.
— Ты отзовёшься мне на имя Ченглей? — звонко и требовательно спросила она, глядя прямо в глаза Учителю.
— Нет, — усмехнулся он. — Тебе не отзовусь.
— Ты отзовёшься мне на имя Рэншу? — в её зелёных глазах совсем не отражался костёр.
— Нет, — вздохнул Учитель. — Тебе не отзовусь.
Два вопроса она уже задала, если задаст третий, то...
— Ты отзовёшься мне на имя Фа?
— Нет, — Учитель поднялся на ноги, и теперь зелень её глаз стала похожа на зелень зрачков боевых котов перед сражением. — Тебе — не отзовусь. Но и ты не назовёшь мне имя того, кто тебя послал.
Девочка порывисто вдохнула, и стало понятно, каких усилий ей стоило дышать — ровно, стоять — прямо, говорить — громко. Если и остались силы в этом хрупком тельце, то лишь те, что давала гордость: