Йольские забавы
Шрифт:
— Я не знаю, на кой Сорин с ними связался, — проворчал Николае. — Не связался бы — авось, живой был… Уж по лесу бы среди ночи не шлялся точно… Плотят-то они за еду, за подмогу какую, конечно, хорошо, хозяин у них не жадный. Вон и Юлика, как про Сорина нам сказала, все равно к ним поехала с молоком, говорит, днем-то, небось, не страшно… Плотят же! Вот только люди бедовые…
— Драки затевают? — предположил Фаркаш.
— Драки, гулянки… — Николае вздохнул. — Ладно бы только у себя там на вырубке, так ведь и в деревне то и дело! Как у них отдых — так все. И наших парней вон, тоже с собой тащат… Сорин,
— Съездить бы к этим лесорубам поговорить, — задумчиво сказал Кайлен.
— Вы, конечно, как хочете, а я на ночь в лес нынче не ездок, — тут же напугался Николае. — Темнеет рано сейчас, дело к закату уже! Не поеду.
— Да не гоню я тебя никуда, — успокоил его Кайлен, хлопнув по плечу, и забрался на телегу. — Обратно в деревню поехали. К лесорубам мы завтра сами доберемся.
Фаркаш немедля состроил недовольную физиономию, понимая, что Кайлен на вырубку на самоходке собрался. Будет уговаривать на телеге ехать, хоть бы и с Ионелом, а не с кем-то еще из деревенских. «Ладно, завтра разберемся», — лениво подумал Кайлен и весь недолгий путь назад наслаждался погодой и тем, как солнце, медленно уползая к горизонту, начинает золотить заснеженные деревья. Набирался сил. С каким именно духом им придется дело иметь, пока было совершенно непонятно, так что Кайлен почел за лучшее готовиться к худшему и собирал всю энергию, до которой мог сейчас дотянуться: не помешает.
Остановились они на самом краю деревни, Фаркаш попросил, сказав, что дальше они сами дойдут, потому что им переговорить нужно.
— Ты что задумал? — спросил Кайлен, едва Николае отъехал от них подальше.
— В лес схожу, — деловито ответил Шандор. — Гляну, что там творится, может, чего полезное узнаю, особенно когда стемнеет.
— Уверен, что одному идти стоит?
— А что, вы за мной на двух ногах в снегу по пояс полночи бегать будете? — ехидно поинтересовался Фаркаш.
— Ты бы поужинал хоть сперва…
— Тут зайцы в двадцати минутах ходу прямо через дорогу скачут, уж как-нибудь не оголодаю.
— И то верно, — согласился Кайлен, вздохнув. Еда из котелка в доме, конечно, было куда как надежнее той, что по лесу сломя голову от тебя убегает. Но раз Шандор верит в свои охотничьи способности, кто он такой, чтобы сомневаться?
— Хорошо бы посмотреть, что там делается, и сейчас, пока еще не стемнело, — рассудительно пояснил Шандор. — И потом, уже ночью. И не человечьими глазами.
— Ты только подальше от деревни перекидывайся, чтобы после рассказов Юлики тебя тут ловить с барабанами и факелами не начали.
— А чего это вы так за меня беспокоитесь, Неманич? Стыдно, что ли, стало за ваши шуточки?
— За мои шуточки, Шандор, мне не бывает стыдно никогда, — серьезно ответил Кайлен. — У меня от такого эбед может испортиться. В смысле, все мои штучки, вместе с дрючками. А они нам сейчас особенно сильно могут пригодиться в полной целости и сохранности.
Фаркаш хмыкнул.
— Будете мне сегодня спать мешать, обеспечивая себе высокую сохранность штучек и дрючек, точно придушу, — пообещал он, вполне добродушным, впрочем, тоном, и зашагал от деревни обратно в лес.
Глава 5
— А капитан где? — первым делом спросила бабка Андра, стоило Кайлену
— Кое-что еще разузнать пошел, к ночи вернется.
Бабка посмотрела на него с большим сомнением:
— Нешто он дурнее вас, по ночам нынче шлендаться?
— Нет, опаснее, — усмехнулся Кайлен и, сочтя это достаточным объяснением, принялся снимать пальто.
Андра покачала головой, но развивать тему Фаркаша не стала, увидев его неразговорчивость, а вместо этого продолжила беспокоиться обо всей остальной безопасности.
— Но вы потемну не ходите, — велела она. — Садитесь-ко прямо сейчас за стол, а потом я вам завтрак соберу — и к сестре в дом пойдете. Сразу вместе с Марией. А то начнете тут середь ночи шнырять туда-сюда…
— О чем разговор? — спросила Мария, которая как раз вошла в дом с двумя ведрами воды и услышала только последнюю фразу.
— О том, что мы сейчас ужинаем, а потом сразу идем с тобой в дом к твоей внучатой тетке, — пояснил Кайлен. — Чтобы по улице не ходить, когда стемнеет.
Мария залилась румянцем и потупилась. Кайлена ужасно умиляло это ее непременное смущение в чьем-нибудь присутствии, притом что наедине она уже давно не смущалась совершенно. Он забрал у нее оба ведра по очереди, потому что она так с ними в руках и стояла, поцеловал ее в щеку и отнес воду к печке, где ей положено было быть.
— От же дожила к старости! — радостно восхитилась Андра. — Господа с города мне по дому работу делают!
— Еще и княжеского рода, — добавил Кайлен.
— Красота! Но вы все равно давайте за стол садитесь, гость все-таки. И стряпать не умеете.
— Я кофе умею варить, — похвастался Кайлен.
— Не люблю я его, этот кохфей ваш, а на старости лет и вовсе вредно, — отмахнулась бабка. — А то б, конечно, не отказалась, чтоб мне князья кохфей варили. Кто ж откажется?
Следом за Марией пришел Ионел с дровами и запасами из погреба к ужину и тоже уселся за стол. Они так же весело говорили про все подряд, забавное, обычное и необязательное. И так было лучше всего, когда где-то в лесу поджидала настоящая нешуточная опасность. Беспрерывно бояться — только хуже делать.
А потом они пошли в дом сестры Андры, получив с собой целую корзинку снеди к завтраку. Потому что с утра под Брумалию темень стоит и нечего шнырять. Когда веселый дух общего застолья улетучился, вид Марии сразу сделался задумчивый и даже, вроде бы, немного печальный.
— Ты чего? Боишься? — спросил ее Кайлен, едва они зашли в дом.
— Я ж ведьма, нешто мне нечисти бояться? — уверенно возразила Мария.
— А в чем тогда дело? — спросил он, притянув ее к себе за талию, и погладил кончиками пальцев по щеке.
— Так, думаю всякое… — она слегка нахмурилась.
— Может, поделишься?..
— Потом, — ответила она, мотнув головой. — Обещаю, потом скажу. Не хочу сейчас. Сейчас хочу, чтобы ты меня поцеловал.
Такие просьбы Кайлен был готов выполнять незамедлительно и сколько угодно. Поэтому они даже керосинку не зажгли, так и остались в темноте в подступающих сумерках. Кровать тут располагалась прямо за печкой, которую к вечеру еще раз протопил Ионел, так что было не просто тепло, а даже жарко. В самый раз, чтобы без сожалений поснимать с себя всю одежду, которая мешает только.