Йольские забавы
Шрифт:
— Вам виднее, господин Кайлен, — пожал плечами Ионел. Видно было, что он не слишком-то согласен, но никому ничего не скажет, потому как вдруг Кайлену и впрямь виднее.
— Ты им лучше скажи, что я тебе сказал, что понятия не имею, кто мог убить Сорина. И капитан Фаркаш — тоже совершенно не представляет, — предложил Кайлен. — Вот тогда они, скорее всего, как один будут по домам сидеть еще до заката, страшась неведомого…
— И вы тоже скажите, — тут же воодушевился Ионел. — Вас они скорей послушают!
«Меня они послушают даже скорей, чем свою родную матушку, если я постараюсь. Только сил на это
— Ты им все-таки свой, — после чего вернулся к констатации повреждений. — Глубокая ссадина на правой руке, прижизненная, две гематомы… нет, три. Гематомы на груди… пускай будут множественные, лень считать, это не принципиально. — Он перевернул труп набок, чтобы осмотреть спину. Голова некрасиво завалилась в сторону. — Шандор, возьми-ка покрывало и подержи его вот тут за плечо. К телу ты прикасаться не будешь, только к покрывалу… Потому что дошло jе мени све до курца, мне две свободные руки для осмотра нужны.
Возможно, насчет легкости исполнения обещания он все-таки немного погорячился, от общего энтузиазма. Впрочем, и неисполнимым оно тоже не было, особенно если уметь грамотно пользоваться грамотно составленными формулировками. Важнейший навык для любого эс ши, для которого строгое соблюдение договоров — магическая необходимость.
Когда Шандор наконец надежно зафиксировал тело, Кайлен смог продолжить осмотр. На спине уже, разумеется, образовались трупные пятна. Различить на их фоне прижизненные гематомы было где-то легко, а где-то — не совсем. Но здесь ему была нужна как можно более точная картина прижизненных повреждений. Так что Кайлен тщательно надавил на все подозрительные участки спины пальцем, потом извлек из кармана сюртука скальпель и салфетку и сделал пару надрезов, для верности, промакнув с них салфеткой кровь.
— Гематомы в верхней части спины… можно сказать, что многочисленные, а можно — что одна, но очень большая. — Он наклонил голову вбок, вглядевшись в затылок Сорина, потом тщательно раздвинул волосы. — Рана на затылке, от удара тупым предметом. Или об тупой предмет. Прижизненная. Ионел, подойди-ка сюда с лампой и посвети мне… Ни курца не могу тут в волосах разглядеть…
При свете керосинки, поднесенной почти вплотную к голове, Кайлен наконец ясно увидел то, что его интересовало. Достал пинцет и вытащил из раны оставшуюся там деревянную щепку. Точнее, небольшой кусочек коры.
— Спасибо, можно больше не держать и не светить, — удовлетворенно сказал Кайлен и перевернул тело обратно на спину. — И в кишки ему, в принципе, тоже можно не лазить… слава всему святому. Никакой особо ценной новой информации нам это не даст. Главное, что мы сейчас выяснили…
— … что его схватили за плечи, подняли в воздух и тюкнули башкой об дерево, — сделал заключение на основе прижизненных повреждений капитан Фаркаш.
— Спиной, в первую очередь, но это не принципиальный момент. — Кайлен махнул рукой. — Можем исключить еще одну версию: это не линдвурм.
— Кто такой линдвурм?.. — нахмурившись, спросил Ионел.
— Ящерица такая большая, — обтекаемо ответил Кайлен, чтобы не разглашать подпактной информации. — На дракона совсем не похожа, если что.
— А почему это не линдвурм? — уточнил Ионел.
Кайлен пожал плечами:
—
Глава 4
Окончательно завершив осмотр тела, Кайлен снова изящно обогнул данное им обещание, выйдя из комнаты помыть руки. И тем самым избавил себя от необходимости одевать Сорина обратно и складывать в приемлемое положение его голову и переломанные руку и ногу. Поскольку Ионел с Шандором занимались этим в его отсутствие, а он обещал, что покойного никто не будет трогать только в его присутствии.
Столкнувшись на обратном пути с Николае, Кайлен сообщил, что они закончили, и договорился съездить на то место, где тело с утра нашли. Но уже после обеда, разумеется. А до того они вполне могли успеть поговорить с молочницей Юликой, к которой снова направились всей толпой.
У нужного им дома в сугробе возился пацан лет этак десяти, да так усердно, что уже был похож на снеговика, облепленный снегом с ног до головы.
— Здрась-сьте, дяденька Ионел! — радостно поприветствовал он, вывалившись из сугроба прямо им под ноги. — А эт с вами кто?..
— А это полиция из Кронебурга, — серьезно ответил Ионел.
— Эт из-за Сорина, штоле, приехали?
Ионел важно кивнул.
— Это капитан Фаркаш, а это господин Неманич, — представил он выдающихся гостей. — Мы пришли с тетушкой Юликой поговорить.
— Здра-а-асьте-е… — протянул пацан, тут же радостно воскликнул: — Ого! — и побежал в дом, выкрикивая по пути: — Ба! Ба-а-а! Там к тебе господа полицейские! Ба! Прям с города!
Время было обеденное, так что Юлика встретила их между печкой и кухонным столом, где сновала вместе с невесткой, собирая все к обеду. Женщиной она была весьма бодрой и совсем не выглядела старой, невзирая на трех внуков, которые крутились под ногами у бабки и матери, норовя стянуть со стола если не кусок хлеба, то хотя бы луковицу.
— Богородица Пресвятая! — всплеснула руками Юлика, увидев всю их делегацию. — А я ж думала, врет этот шельмец маленький! Да чего ж вы сюда-то! Да вы вон в каса маре, как для гостей положено… Я сейчас там на стол соберу!
Кайлен отрицательно помотал головой.
— Нас у Андры к столу ждут, а к вам мы только по делу, ненадолго, — решительно отказался он, прекрасно зная, как трудно может быть выбраться из пучины сельского гостеприимства. Особенно если гости такие «важные». Прежде чем они ушли от мельника, их успели позвать к столу четырежды, все, включая мать покойного Сорина. Но Кайлен был непреклонен.
— Все равно вы проходите вон туда. Ионел, ты проводи гостей! Я сейчас!
В каса маре, как водится, все было очень нарядно, так, что аж в глазах рябило: расшитые розами подушки, расшитые розами полотенца, висящие на ковре, на котором, разумеется, были вытканы розы. Покрывала в розах. Скатерть на столе — с розами по кайме. Крученые из ткани и бумаги розы украшали рамку особо ценного образчика светописи: общего семейного портрета, делать который, разумеется, специально ездили в город. По столь торжественному случаю вся семья, разумеется, была одета в выходные наряды… вышитые розами. Хорошо хоть светопись была не цветная. Это единственное серое пятно среди окружающего разгула всех цветов радуги успокаивало глаз.