Йоркширская роза

Пембертон Маргарет

– Ну а теперь, когда мы все купили, можем мы где-нибудь напиться чаю с бисквитами? – спросила Нина у Лиззи, когда они втроем, вместе с Роуз, которая несла завернутую в коричневую оберточную бумагу новую папку для рисунков и набор кистей, шли по Маркет-стрит в центре города.

Эта улица находилась на самом дне чаши, которую представлял собой Брэдфорд, и была одной из немногих в городе ровной, без неудобных крутых подъемов. По ней двигались запряженные лошадьми фургоны, рессорные экипажи, омнибусы вперемешку с велосипедами и немногими автомобилями. Справа сияли красиво оформленные витрины самого большого в городе универсального

магазина «Браун и Мафф». В одной из витрин Нина увидела голубое платье для прогулок, украшенное по вороту кружевным фишю. Оно не было и на четверть столь же стильно, как платья, нарисованные ею накануне.

– Я слишком устала, чтобы подниматься по Айвгейт к Киркгейт, – сказала Лиззи, имея в виду крытый рынок, где они обычно останавливались попить чаю. – По случаю того, что Роуз, как и вы с Ноуэлом, поступает в школу искусств, выпьем-ка сегодня чаю у «Брауна и Маффа».

Нина едва не замурлыкала от восторга. Чай у «Брауна и Маффа»! Почти неслыханное удовольствие! Там подают пирожные с кремом, а не какие-то убогие бисквиты. И подают на тарелочках, накрытых салфеточками. А есть пирожные нужно особыми маленькими серебряными вилочками.

– А можно нам будет зайти в отдел модной одежды? – спросила Нина, когда Лиззи уже направлялась к импозантному главному входу в магазин.

Лиззи кивнула: она и сама не прочь была взглянуть на этот отдел, хотя и не могла себе позволить купить там что-нибудь. Зарплата, которую Лоренс получал у Латтеруорта, была немалой, но не настолько большой, чтобы покупать модную одежду у «Брауна и Маффа», тем более теперь, когда им приходится обучать троих талантливых и с большими амбициями детей.

Она уже собиралась сказать «да» в ответ на просьбу Нины, как вдруг у тротуара на противоположной стороне улицы остановился большой автомобиль голубовато-зеленого цвета с верхом из светло-коричневой кожи. Появление этого чуда породило невероятную суету: водители более привычных средств передвижения пытались подобраться поближе, чтобы получше разглядеть машину; запряженная в легкий экипаж лошадь шарахнулась в сторону в панике; пешеходы по обеим сторонам улицы останавливались поглазеть.

Лиззи тоже остановилась. Она не видела свою племянницу и племянников уже восемь лет, со дня похорон матери, но узнала их легко. Темноволосый Уильям был такой же высокий и сухощавый, как его отец. Гарри, еще более темноволосый, широкоплечий, был сложен атлетически и производил впечатление сильного молодого человека. Пожалуй, только Лотти, у которой из-под белой соломенной шляпы струились по спине почти до самой талии очень светлые, словно крашеные, волосы, она узнала не без труда.

– Кто они? – прошипела Нина, когда трио двинулось по мостовой через улицу ко входу в магазин.

Лиззи, обрадованная тем, что Нина, годами собиравшая вырезки из местных газет, посвященные родственникам, не узнала их, промолчала.

Роуз и Нина из любопытства сделали несколько шагов к «Брауну и Маффу», а Лиззи тем временем отступила назад и слегка опустила широкие поля своей лучшей шляпы, чтобы они прикрывали лицо. Ни к чему, чтобы племянники увидели ее, хотя вряд ли они ее узнали бы. На всякий случай стоит поостеречься.

Ее охватило сожаление. Она бы предпочла быть в добрых отношениях с ними. В свои девятнадцать лет Уильям в точности напоминал Уолтера в этом возрасте, вплоть до некоторой неловкости и неуверенности в себе. Зато его младшему брату подобная неловкость совершенно не свойственна. Лиззи это показалось немного забавным, несмотря на все ее смущение. С чего это у Гарри столь самоуверенный

вид? Это так заметно, что даже кажется вульгарным. Что касается скромно одетой Лотти… Лиззи умела составить представление о характере человека по, казалось бы, незначительной мелочи, а сейчас она хорошо разглядела упрямо вздернутый подбородок Лотти. Любопытно, каким образом ее запуганный брат ухитряется держать в руках двух своих младших отпрысков?

Роуз подошла уже совсем близко к дверям в магазин и попробовала перехватить поудобнее свой громоздкий пакет. Чего дожидаются Нина и мать? Чего ради пропускать других вперед себя только потому, что они приехали на большом автомобиле? Что, если они тоже хотят попасть в кафе у «Брауна и Маффа», а там всего один свободный столик?

Роуз шагнула вперед, намереваясь войти раньше девицы с волосами какого-то мышиного цвета. Девица, удивленная, не успела вовремя остановиться. Произошло неизбежное столкновение, и сверток с драгоценной новой папкой для рисунков выпал у Роуз из рук.

Как в тумане она услышала досадливое восклицание Нины, потом довольно резкий ответ незнакомки, а потом сочувственный вопрос старшего молодого человека:

– С тобой все в порядке, сестренка?

Не обращая на них внимания, Роуз нагнулась поднять свой сверток, но младший из молодых людей опередил ее.

– Вот он, – сказал он с легкой улыбкой, и они посмотрели друг на друга, еще не распрямившись. – Сверток немного помялся, но я уверен, что внутри все цело и не испачкалось.

Прядь темных, почти черных волос упала ему на лоб, и юноша казался сейчас очень славным, ничуть не похожим на заносчивого типа, который недавно вышел из невероятно дорогого автомобиля.

В эту минуту до них донесся нетерпеливый оклик девицы:

– Идем же, Гарри!

Без всякой видимой причины Роуз улыбнулась Гарри. Его сестра обращалась к нему в том же тоне, в каком к Роуз нередко обращалась Нина.

– По крайней мере вы не пострадали, – сказал он, и глаза их, полные веселой насмешки, встретились, словно глаза соучастников. – Может, стоит развернуть пакет и проверить, не пострадала ли папка?

Он выпрямился, а Роуз, вдруг сообразив, что пешеходы, остановившиеся поглазеть на автомобиль, вот уже несколько минут пялятся на них, тоже распрямила спину и поспешила сказать:

– В этом нет необходимости. Я уверена, что все в порядке.

Старший молодой человек и девушка уже исчезли в элегантном интерьере магазина, а Нина решительно устремилась к Роуз. Гарри одарил Роуз последней, обезоруживающей улыбкой и последовал за своими спутниками.

– Так! – заговорила Нина с чувством глубокого негодования по поводу глупого поведения Роуз; впрочем, к негодованию примешивалась немалая доля зависти и разочарования, поскольку ей самой не удалось перемолвиться хоть словом с самым красивым, самым изысканным молодым человеком из всех, кого ей до сих пор приходилось встречать. – Ты поистине превзошла самое себя, Роуз! Так грубо налететь на людей! Что они должны были подумать о тебе?

Нина огляделась, ища глазами мать, и, когда Лиззи подошла к ним, обратилась к ней:

– Мама, ты не считаешь, что мы должны догнать их и попросить извинения за поведение Роуз? В конце концов, с его стороны было очень любезно поднять пакет, и он был… был…

Нина запнулась в полной растерянности. Не могла же она сказать матери, что он был самым красивым молодым человеком, какого она видела в жизни.

– …был очень заботлив, – закончила она еле слышно.

Лиззи, точно угадав чувства шестнадцатилетней дочери, ответила сухо: