Йормунганд
Шрифт:
— Законными.
Хель опять вспыхнула, на этот раз от гнева.
— Мы законные!
— По законам Ирмунсуля.
— Мы от его семени! — сказала Хель. — И это считается. Лодур наш отец, он признал нас. Где бы мы ни были, это никогда не изменится.
— Вы очень красивы, когда злитесь, моя госпожа. Щечки становятся красными, глазки загораются, и вы там мило раздуваете носик. Вы такая милая, госпожа Хель.
— Полно, мы не одни.
— Тогда. Может, уединимся?
— Я не могу вот так уйти
— Почему? Вашего брата здесь нет, чтобы остановить нас или посмеяться над нами. А остальные ничего не заметят, какое им дело?
Хель наморщила лоб, размышляя. Она вовсе не была милой в этот момент.
— Говорят, что лучше раскаиваться за совершенное, чем за задуманное, — сказала она.
— Истинная правда.
Хель оперлась о предложенную руку, на мгновение возникла мысль, не делает ли она ошибку, но тут же прошла. Совсем скоро она вернется в Ирмунсуль, а все произошедшее здесь — не считается.
Йормунганд стоял спиной к ветру, упершись лбом в каменную стену. Только сейчас он осознал, насколько пьян. Безобразно пьян, а веселье все не приходило. Он подумал было потихоньку уйти с пира, но это выглядело бы явным неуважением к гостям, хозяину чертогов, к матери, наконец. Йормунганд догадывался, что ответной волной пришел эффект от заклинания. Он еще не умел справляться с этим, помогала лишь врожденная выносливость.
Они не заметили его, прошли мимо, держась за руки и хихикая, как дети. Йормунганд повернул отяжелевшую голову.
— На конюшню, — шепнула Хель.
— Нет, — Хароль привлек ее к себе, его глаза блестели. — Есть укромное местечко рядом с кухней.
Йормунганд подождал, пока они нацеловались, и Этельгерт потащил Хель за собой.
— То, чего ты хочешь, никогда ты не получишь, — произнес Йормунганд. Тяжелое чувство опьянения немного оставило его. Судя по громкому шуму, начались танцы, со стороны кухни раздался пронзительный крик и тут же затих. Йормунганд пошатываясь, пошел навстречу выскочившей во двор растрепанной и испуганной Хель.
— А теперь разольем мед в наши кубки, — возвестил Альфедр вставая. — Мой сын вернулся с очередной победой, привез дары и всякие диковинки. В чертоге засвистели, затопали ногами.
— Где Этельгерт? Пусть споет.
Широкие двери отворились, чтобы можно было внести новый котел с медом. Гости закричали и заулюлюкали еще громче, но вдруг над залом повисла тишина.
В огромном котле, посреди медвяного напитка лицом вниз плавал мертвец. Со спущенными до щиколоток штанами. Еще до того, как его выловили и перевернули оправившаяся от шока челядь, присутствующие поняли кто это по плавающей рядом шляпе с перьями.
— Бедный Этельгерт, — произнесла Ванадис. И отыскав взглядом, пустующее место Йормунганда, добавила, —
Глава 4
— Что случилось? — спросил Йормунганд. Хель всхлипнула.
— Не знаю, — сказала она, — там никого не было, он сделал мне больно, я толкнула его. Как так получилось?
— Очень больно?
— Нет, неожиданно просто, — Хель чуть успокоилась, но ее все еще колотило.
— Так что случилось? Крышка от котла неудачно стояла?
— Откуда ты знаешь? — Хель воззрилась на него с неподдельным ужасом.
— Предположил, — Йормунганд обнял ее за плечи. В другое время она бы запросто его раскусила, но не сейчас.
— Они скажут, что это я его убила.
— Не скажут.
— С-скажут. Я его убила.
Йормунганд вздохнул.
— Приведи себя в порядок, Хель, вернись в зал и скажи, что Этельгерт хотел тебя взять силой, а я вмешался и убил его.
— Йормунганд!
— А потом устрашился того, что сделал и сбежал.
Хель смотрела на него круглыми глазами, открыв рот.
— Времени нет, сейчас внесут новый котел с пивом. Начнется суматоха, меня будут искать. Бальдер, Тиу и Ингви теперь мои должники, а значит и твои. Если понадобится, обратись к ним за помощью. На Бальдера сильно не рассчитывай, а вот Тиу и Ингви могут оказаться полезными.
— Куда ты поедешь?
— Не знаю, не домой, точно.
Йормунганд крепко обнял сестру в последний раз.
— Я люблю тебя, присмотри за Фенриром.
— Йормун!
Не нужно было напиваться, но теперь уже поздно сожалеть, подумал он. Его лошадь стояла сонная, недовольная и без седла. Йормунганд легко забрался на нее и двери конюшни распахнулись. Слуги. Йормунганд вынул короткий меч из ножен и поднял Улыбчивую на дыбы. Слуги попятились, но не разбежались. Йормунганд узнал одного, кривого на один глаз. В руках у стражника копье. Йормунганд зажмурился и дернул поводья. Острый наконечник разодрал ткань куртки, царапнул по плечу. Другой стражник замахнулся топором, Йормунганд воткнул в его шею короткое лезвие меча и не смог удержать рукоять. Она легонько звякнула вместе со стуком упавшего тела.
Улыбчивая вынесла его в двор, ворота еще не успели запереть в суматохе и Йормунганд просто смел толпившихся там людей. В висках стучало, и никогда в жизни ему не было так страшно. Люди шарахались и кричали, Йормунганд несся по городским улицам и сеял разрушения. Городские ворота оказались запертыми, а хмельной привратник дремал, положив голову на сгиб руки. Не перепрыгнуть, ни выбить их не представлялось возможным.
Йормунганд стащил с пальца золотое кольцо и бросил подскочившему помощнику привратника.