Йот Эр. Том 2

Колганов Андрей Иванович

Янина принялась громко причитать и рыдать, но генерал Речницкий в кратких недвусмысленных выражениях объяснил жене:

— Не ори! Вытащат нас отсюда! А будешь орать, стукну тебя так, что все оставшееся время до прихода спасателей проваляешься молча.

После столь энергичного разъяснения рыдания Янки прекратились, а Якуб… заснул. Поспать как следует ему удавалось редко, обычно он спал четыре часа в сутки, а тут такой случай — никто, в общем, не мешает, делать нечего, жена пошумела и успокоилась… Грех не воспользоваться такой возможностью.

В машине, накрытой снежным одеялом, не хватало воздуха, стало труднее дышать, и Нину тоже стало клонить в сон. Через некоторое время

Казик воскликнул:

— Нас уже ищут! Слышите, собаки?

Нина открыла глаза, прислушалась, никаких собак не услышала и провалилась в сон уже окончательно (потом Казик рассказывал всем о ее необычайном хладнокровии и выдержке в этой критической ситуации). Вскоре техника, посланная расчищать дорогу, откопала из-под снега автомобиль генерала, и они продолжили путь в Прагу.

В чешской столице вконец перенервничавшей Янке пришлось вызвать врача, и после укола ее оставили отлеживаться в отеле. А за хрусталем на ярмарку пришлось отправиться Нине вместе с отцом. Результатом этого были долгие упреки Янки, что куплено все не то и втридорога.

Последующий отдых в Елене Гуре и встреча Нового Года, вроде бы, восстановили полный семейный мир и спокойствие. Генерал проводил время вместе с женой и сыновьями, регулярно катал их на санках, устраивал конные прогулки на санях вокруг курорта. И он, и жена, и сводные братишки Нины выглядели вполне довольными. Тем более странно для девушки оказалось услышать предложение отца, когда вскоре после Нового Года она встретилась с ним в Варшаве:

— А давай махнем вдвоем в Закопане? Хоть отдохну от всего этого немного…

По правде сказать, совсем уж неожиданным подобное предложение для Нины не было. Она уже давненько стала подмечать, что Якуб не слишком-то стремится остаться наедине со своим новым семейством, предпочитая ему общество дочери. Пылкой любви между ним и женой не наблюдалось, а в присутствии Нины он не стеснялся заводить интрижки с симпатичными дамами, доставляя ей тем самым нешуточные огорчения.

Нет, морализировать по этому поводу она давно уже была не склонна. Ее беспокоило совсем другое — как же ей выполнять строгие инструкции по охране особы генерала Речницкого, требующие неукоснительного присутствия рядом с ним, если тот так и норовит уединиться с какой-нибудь блондинкой? Но и сердиться на отца у Нины не слишком получалось: все-таки большую часть времени он проводил именно с ней. Балы, приемы, кафе, рестораны, театры — практически везде и всегда она была его неизменной спутницей, а посторонние увлечения оказывались довольно мимолетными. Ведь, несмотря на то, что скучающих курортниц, заглядывающихся на бравого генерала, вокруг было предостаточно, Якуб все же предпочитал уделять время не им, а своей дочке — в кои-то веки удалось вырваться вдвоем в Закопане! Нину такое положение вполне устраивало, но оно, как и следовало ожидать, оказалось совсем не по нраву дамочкам, жаждавшим мужского внимания. Они быстро оценили ситуацию… и приняли дочку Речницкого за соперницу, которой повезло первой ухватить столь лакомый кусочек.

Хотя, разумеется, каждая из них претендовала на благосклонность генерала единолично, общая ревность к более удачливой девице на время объединила их. И три таких озабоченных дамы решили устранить препятствие самым, как им казалось, простым способом: встретить Нину на узкой дорожке да отделать так, чтобы та сама навострила лыжи с курорта. Выбрать момент для осуществления этого стратегического замысла оказалось не так-то просто — девушка почти все время оказывалась в обществе Якуба. Но все же, проявив должную настырность, дамочки подловили-таки момент, когда Нина вышла на прогулку одна.

Думаю, они потом долго проклинали и девицу,

с которой их столкнула судьба, и собственное решение. Попытка самой ретивой с визгом вцепиться сопернице в волосы и расцарапать ногтями лицо привела лишь к тому, что потом вся троица с большим трудом, барахтаясь в рыхлом снегу и шипя от боли, пыталась встать на ноги, с бессильной ненавистью глядя в спину преспокойно продолжавшей прогулку нахалке.

Приключения никак не желали обходить Нину стороной даже на отдыхе. Вот и сегодня вечером отец, встретившись с ней за ужином, сразу показался девушке чем-то озабоченным. Правда, ужин протекал совершенно обычно, и она уже было решила, что все дело просто в настроении. Голова побаливает или задумался о чем-нибудь не слишком приятном. Но, когда она вышла вместе с генералом на прогулку перед сном, обнаружилось, что для озабоченности были причины.

— Придется тебе немного поработать, — стараясь сохранять будничные интонации, объявил Якуб. — Задание простое и недолгое. Завтра надо будет изобразить связную местного отряда вооруженного подполья. Всего и дел — встретить в условленном месте человека из Кракова, обменяться с ним паролем и отзывом и получить шифровку. Вот и все.

— Местного? — переспросила Нина. — Но это же гурали! Я их говор изобразить не сумею и обычаев не знаю, да и одеваются они совсем по-особому. Раскусят меня на раз.

— А, — махнул рукой генерал, — проскочим. Никто тебя не раскусит. Парень на встречу придет насквозь городской, в здешних краях ни разу не бывал и еще меньше тебя разбирается в местном говоре и обычаях. Что до одежды, то завтра с утра приоденут тебя по-местному, так что и не отличишь.

Рано с утра в неприметном домишке километрах в трех от Закопане, куда ее привел генерал, девушка нашла цветастую юбку, такой же цветастый шерстяной платок, вышитую блузку и коричневый овчинный кожушок с немудрящей вышивкой красной и черной ниткой, а впридачу к ним — сапожки, почти новенькие и потому смотревшиеся довольно богато на фоне остальной, изрядно уже поношенной одежонки. Через несколько минут в девушке уже сложно было признать варшавянку — она выглядела как вылитая гуралька, тем более что темноволосые среди них встречались нередко. Напутствие Речницкого на пороге домика было коротким:

— Так, повернись-ка… Часы — долой, сережки — долой. — Когда Нина быстренько избавилась и от того, и от другого, он продолжил: — Идешь отсюда вот по этой дорожке. Она огибает вершинку справа, затем спускается в лог. Как только дорожка ныряет в ельник, проходишь десяток шагов и останавливаешься. Там есть приметное поваленное дерево, садись на него и жди. Мороза нет, за полчаса в сосульку не превратишься. Появится молодой парень, одетый по-городскому, в короткое пальто. Спросит первый: «Не скажете, я этой дорогой в Сладички попаду? А то уж больно замаялся». Твой отзыв: «Коли замаялся, садись, передохни. А Сладички от тебя не убегут». После чего он тебе отдаст шифровку — и разбежались.

— Все? — на всякий случай уточнила Нина.

— Если начнет выспрашивать — все, что ты знаешь, — это имя командира отряда: майор «Огнь». Командир твоей группы — «Марный». Больше тебе, как связной, знать и не положено. И еще — если не отдаст шифровку, то можешь обложить его покрепче, но больше ничего не предпринимай. Пусть катится…

Как и предполагал генерал, встреча прошла без всяких неожиданностей. Никаких дальнейших последствий она не имела, поскольку никак не была связана с основным заданием. И лишь через десятки лет в библиотеке провинциального советского городка Нине на глаза случайно попалась книжка воспоминаний сотрудника Корпуса Внутренней Безопасности (KBW) Польской Народной Республики.