Йот Эр. Том 2

Колганов Андрей Иванович

«…Под видом курьера от воеводского руководства вооруженного подполья мне было поручено доставить шифровку в дотоле неуловимый отряд майора Юзефа Курося «Огня», действовавший в Высоких Татрах. Забравшись высоко в горы по неприметной тропинке, я вышел на условленное место. Там меня встретила молодая девушка-гуралька из местных подгалянских крестьян. Сразу было видно, что имеешь дело не с горожанкой: невысокая, крепко сбитая, по-деревенски одетая, с раскрасневшимися на морозе круглыми щечками, с непередаваемым горским выговором. Я спросил у нее дорогу на Сладички — таков был условленный пароль. Получив в ответ верный отзыв, передал ей шифровку. Вот и все, надо было расставаться, но у меня щемило сердце: угораздило же эту симпатичную дивчину

связаться с бандитами! Беззаботно веселая, она, казалось, совсем не отдавал себе отчет в том, во что ввязалась. Мне потом так и не довелось узнать, как сложилась ее судьба…»

Зачем же руководителям генерала Речницкого вдруг понадобилось портить игру Корпусу Внутренней Безопасности и перехватывать шифровку, которую вез их курьер? Видно, на отряд майора Курося у них имелись собственные виды и они не хотели отдавать его на съедение KBW, а хотели разыграть в какой-то своей игре.

Глава 10

Сумей держать удар

1. Вена

Зима 1948 года постепенно уступала свои права весне, и вместе с нею возобновились работы по разборке варшавских развалин. Но теперь уже не просто расчищали улицы и вывозили битый кирпич, а планомерно освобождали от обломков площадки, где намечалось строительство, или уцелевшие остовы корпусов, подлежащие восстановлению. Нина, как и ее товарищи по ZWM, посвящала этому все свои выходные и время, свободное от занятий в школе-интернате. Впрочем, и несвободное от занятий время частенько шло в ход. Ведь не одной только расчисткой руин приходилось заниматься — отвлекалась девушка и на агитационные выходы, и на поездки с боевкой по тревоге, и на сопровождение генерала Речницкого на разные официальные (и не очень) мероприятия как в Варшаве, так и в Познани.

Вот и сегодня вечером из Познани позвонил отец и сообщил:

— Янек с машиной уже в Варшаве. Он заедет за тобой завтра с утра, так что к восьми ноль-ноль будь готова.

О-о, rany Boskie! Опять вставать в несусветную рань! Нина бросила взгляд на календарь. Хотя сегодня и первое апреля, к сожалению, на первоапрельскую шутку это распоряжение не спишешь. Шутку можно было придумать и посмешнее. Ничего не поделаешь — придется ставить будильник на полвосьмого.

В пятницу с утра, продрав глаза под дребезжащий трезвон будильника, наскоро умывшись, одевшись и торопливо глотнув горячего кофе с булочкой, девушка выскочила на улицу, где ее уже ждал темно-синий «Шевроле» с красно-белым флажком.

— Здравствуй, Янек, — подавив зевок, бросила она, открывая дверцу и устраиваясь на переднем сиденье. Хорошо, хоть самой машину не вести. Под ровный гул мотора Нина постаралась устроиться поудобнее и подремать до Познани. Янек не будет гнать так, как она, так что у нее есть не меньше трех с половиной часов.

В Познани, у подъезда особняка командующего, генерал Речницкий уже ожидал свою дочку. Когда она вылезла из машины, позевывая и протирая глаза, он привлек ее к себе, обнял и участливо, но не без некоторой насмешки в голосе спросил:

— Ну что, выспалась? — и, не дожидаясь ответа, приказал: — Бери у Казика «Студебекер». Едем в Прагу.

В половине двенадцатого автомобиль уже мчался по шоссе. Познань — Вроцлав — Прага. Уже хорошо знакомый маршрут. Конечно, его можно было бы проложить и покороче, если двинуть не на Вроцлав, а через Зелену Гуру вдоль западной границы местными дорогами. Но местные дороги — не самый лучший выбор в это неспокойное время.

Отец с недовольной миной на лице сидел на заднем сиденье (не любил он скорость, но вынужден был терпеть), в то время как за окном машины мелькали придорожные деревья, еще не одевшиеся в свой зеленый наряд. Четыре с половиной сотни километров Нина преодолела за пять с небольшим часов, если не брать в расчет остановку во Вроцлаве, чтобы перекусить. Так что в начале седьмого вечера

они уже въехали в Прагу. И тут отец объявил:

— Заселяемся в отель, отдыхаем, а завтра с утра — в Вену.

В Вену? Но тогда перед пересечением чехословацкой границы, в Клодако, достаточно было свернуть не направо, а налево, и к девятнадцати часам они могли бы уже быть на месте! Впрочем, у генерала могли иметься свои резоны остановиться в Праге. И об одной из таких причин Нина догадывалась. Более того, она, кажется, уже видела эту причину. Недаром во время рождественской поездки в Прагу, когда они с отцом и Казиком отправились на ярмарку за богемским хрусталем, Якуб покинул их на два часа, несмотря на ее протесты. Девушка, однако, сочла своим долгом проследить, чтобы с папой в этой «самоволке» ничего не случилось, и смогла издали засечь, как он с какой-то блондинкой нырнул в двери неприметного отельчика. Плюнув с досады — «вечно он за блондинками увязывается!» — Нина вернулась к Казику, дожидавшемуся ее у одного из ярмарочных павильонов.

На этот раз, похоже, Речницкий никуда не собирался отлучаться, а просто заказал два отдельных номера по соседству. Закончив ужин, Нина поинтересовалась:

— Когда встаем?

Генерал добродушно улыбнулся:

— Спи уж! Сам тебя разбужу, — и тут, увидев кого-то, он вскочил и, бросив: «До завтра!», поспешил к дверям ресторанчика.

Опять блондинка! Может быть, даже та самая. Отец исчез на лестнице, ведущей к номерам, а девушка рассчиталась с официантом и отправилась спать. Ладно, пусть будит сам, хорошо уже то, что здесь он это проделает не со шпагой в руке!

Стук в дверь ее номера раздался утром действительно весьма поздно (по отцовским меркам) — в девять часов. Позавтракали все в том же гостиничном ресторане, и Якуб сообщил:

— Выспаться я тебе дал вволю, но времени у нас в обрез. Так что быстренько собирайся — и поехали!

Собралась Нина действительно быстро, но вот незадача — за время завтрака с прикроватной тумбочки исчезли оставленные там снятые на ночь бриллиантовые сережки. Конечно, если бы они подняли скандал, персоналу отеля это вышло боком, но времени не было. Опять придется заниматься волокитой с их списанием! Это были очень красивые бриллианты в форме капелек, подвешенные на тонюсеньких платиновых цепочках, и Нина больше досадовала на саму потерю этой красоты, нежели на необходимость бюрократических отписок. Ах, какая жалость! Не везет ей с драгоценностями — то часики с бриллиантами расколошматила, то жемчужное ожерелье пришлось порвать, то вот теперь сережки такие симпатичные сперли…

В Вене они оставили свой автомобиль на парковке у отеля, в который поселились, а дальше отправились на такси по адресу, названному генералом. Выйдя в центре города у небольшого, но гордящегося своей непоказной роскошью ресторана, Нина, наконец, получила краткие инструкции:

— Здесь, в отдельном кабинете, будет небольшое совещание. Тебе там делать нечего; твоя задача — проследить, чтобы нам никто не помешал. Тут будут и охранники других участников. С ними не болтать и не конфликтовать. Посиди в баре, выпей кофейку и дождись, пока мы закончим.

На совещание в ресторан собирались в основном люди военные. Каких мундиров там только не было — польские, чешские, советские (голубой околыш фуражки сразу выдавал летчика), английские и еще какие-то черные флотские мундиры неизвестной Нине национальной принадлежности. Единственным штатским человеком в этой компании оказался некто смуглый и очень тучный в зеленом тюрбане, в сопровождении пожилого советника с жиденькой седой бородкой. Участники совещания постепенно занимали места в просторном кабинете с малиновыми диванами и малиновыми бархатными портьерами. В этом помещении в большой напольной вазе стояли огромные желтые розы. Это напомнило Нине расцветку ее детского платья — малинового с желтыми цветами, о чем она успела шепнуть на ухо отцу, который так и остался в недоумении — при чем тут платье?