Йот Эр. Том 2

Колганов Андрей Иванович

Как послышалось девушке, прежде чем двери кабинета затворились, многие из собравшихся свободно общались на русском языке и, похоже, были хорошо знакомы друг с другом.

Их охрану составляло несколько человек в штатском, один из которых был в спортивном трикотажном костюме, увиденном Ниной в первый раз именно там. Раз уж ей не нужно было участвовать в беседе в кабинете, то она последовала совету отца — осталась в баре за чашечкой кофе. Оборудование современного бара в американском стиле — стойку с высокими табуретами, аппарат для приготовления кофе эспрессо, блестящие краны для розлива пива — она тоже рассмотрела тогда впервые. В польских кавярнях подобное оборудование тоже встречалось, но не сверкало вызывающе массой полированного металла,

не производило впечатления демонстративного великолепия, не торчало на виду, а потому и не бросалось в глаза.

Нина была одета в стилизованный польский национальный костюм — белую блузку с широкими рукавами, расшитую цветным шелком черную жилетку и полосатую шерстяную юбку, стянутую на талии поясом-кушаком. Бармен, наблюдавший, как она пришла с этой странной компанией, спросил по-чешски — полька, по его мнению, должна была понять этот язык:

— А какой мундир носит пани?

И действительно, Нина, зная польский, за несколько визитов в Прагу уже научилась немного разбираться в чешском, и потому без труда поняла его и смогла ответить:

— Никакой, — не без вызова заявила девушка, пристально глядя на своего непрошеного собеседника. — Я же женщина, разве этого недостаточно?

— О, да, то форма интернациональная… — с улыбкой подхватил бармен.

2. Похищение

Как-то за всеми прочими событиями подзабылось, что Нина учится в русской школе-интернате и даже частенько появляется там на уроках в своем седьмом «А» классе. От учебы девушка вовсе не старалась увиливать и даже нередко специально сбегала в интернат — например, отоспаться в комнате своих подружек после бессонной ночи в результате какого-нибудь затянувшегося за полночь приема… или ночной погони с боевкой за очередной бандой. А заодно можно было и занятия посетить, что при ее образе жизни получалось не слишком регулярно.

Но сегодня уроков не было — в школе было решено провести профилактический медосмотр. Дело обычное, и все бы ничего, да вот ведь какое дело: всех девчонок старше четырнадцати лет обязали пройти осмотр еще и у гинеколога. Это вам не к окулисту попасть или даже к стоматологу, внушающему страх своими инструментами и грозной бормашиной. Подавляющее большинство девиц со зверем по имени «гинеколог» еще никогда не сталкивалось, а многие даже и не слыхивали, что это такое. Однако более опытные подружки их быстро просветили. А доставленное в медпункт кресло для осмотра окончательно повергло их в священный трепет.

Девушки жались к стенам, робко перешептываясь друг с другом и стараясь держаться как можно дальше от выкрашенной в белый цвет двери медпункта, уж не говоря о том, чтобы самим шагнуть к этой двери. Наибольший трепет в их девичьи сердца вселял тот факт, что школа не нашла ничего другого, как пригласить для проведения осмотра специалиста из военного госпиталя — молодого поручника медицинской службы.

Нина, которая тоже не испытывала никакого энтузиазма пред предстоящим осмотром, все-таки не видела оснований настолько поддаваться страху и решила подать пример оробевшим одноклассницам. Она храбро шагнула вперед, распахнула дверь, вошла внутрь, повинуясь указанию медсестры, стащила с себя трусы и плюхнулась в кресло. Поручник, возившийся со своим медицинским чемоданчиком и стоявший к ней спиной, развернулся и…

…И Нина осознала себя уже летящей по коридору, сжимая в руке собственные трусы. Стоит ли говорить, что всех прочих девиц охватила тихая паника? Уж если никого и ничего не боящаяся «Нинка — атомная бомба» выскочила из кабинета с таким ужасом, то как было не перепугаться вусмерть им, грешным?

Собственно, то чувство, которое испытала «атомная бомба», было вовсе не ужасом. Секрет внезапного перехода от бравады к постыдному бегству раскрывался просто: в обернувшемся к ней поручнике она узнала офицера, с которым только накануне танцевала на балу в Варшавском Офицерском клубе. Было от чего сконфузиться!

Кое-как приведя себя в порядок, Нина,

пунцовая от смущения, выскочила на улицу и побрела, куда глаза глядят. Прокручивая раз за разом в сознании этот эпизод, она никак не могла успокоиться — это же надо, так опозориться на глазах у всей школы! Механически переставляя ноги, она двигалась по аллеям Уяздовским к центру, вся погруженная в свои переживания, чего делать не стоило. Утратив на какое-то время свою обычную бдительность, она и глазом моргнуть не успела, как ощутила на себе железную хватку, противостоять которой ей явно оказалось не под силу. Ее руки оказались прижаты к телу так, что даже пальцем пошевелить было сложно, не то что дотянуться до кармана, где лежал пистолет, а на нос и рот легла ладонь с платком, издававшим знакомый запах хлороформа. Уже гаснущим сознанием она успела уловить, как рядом с нею затормозил автомобиль, и ее принялись заталкивать в открывшуюся дверцу…

Очнулась девушка в помещении, весь облик которого навевал мрачные мысли. Впрочем, поначалу она вообще не видела ничего, кроме расплывающихся цветных пятен перед глазами, потом осознала, что в лицо ей бьет свет сильной лампы, ощутила во рту мерзкий привкус, и лишь через несколько минут в неосвещенной части помещения стали проступать контуры низких каменных сводов. Типичное подвальное помещение старинной постройки. И тут кто-то есть, кроме нее. Да, двое в офицерской форме, один в штатском костюме, еще двое — в каких-то темных рабочих халатах. Последним она разглядела старающегося держаться глубоко в тени человека в сутане.

Сколько же времени прошло с того момента, как ее схватили? И где она очутилась? Но поразмышлять над этим ей не дали:

— На какую советскую службу работает генерал Речницки? — резко спросил один из офицеров. — С кем конкретно он связан?

На первый вопрос Нина не смогла бы ответить даже в том случае, если у нее возникло бы такое желание. Все, что она знала, — «Иван Иваныч», которому они с отцом подчиняются, возглавляет шестой отдел. Но вот шестой отдел чего? Ее могли расстрелять или забить до смерти, но этого знания у нее в голове не было. Ясное дело, врагам, — а никаких сомнений, что она в руках врагов, не оставалось, — она не собиралась говорить ни слова. Нина попробовала пошевелиться на жестком деревянном кресле с подлокотниками. В руки, скованные сзади, врезались браслеты наручников. Ой, голова-то как болит! Прямо раскалывается. Отвернувшись от офицера, а заодно и от бьющего в глаза света, она прошипела, обращаясь к человеку в сутане:

— Id'z do piekla! [10]

Но того было трудно смутить подобными словами. Во всяком случае, внешне он вообще никак не отреагировал.

— Повторю свои вопросы, — снова заговорил один из офицеров. — На какую из советских организаций работает генерал Речницки? С кем он состоит на связи? Отвечай и избегнешь больших неприятностей. Церемониться не станем.

— Pocaluj mnie w dupe! [11] — выругалась Нина. Она могла бы еще долго сыпать польскими ругательствами, но тут, повинуясь кивку второго офицера, двое в темных халатах вытащили ее из кресла, швырнули на каменный пол, споро закатали в мокрое одеяло и на нее обрушились палочные удары. Избиение таким способом не менее болезненно, чем обычная обработка палками, но до некоторой степени предохраняет от фатальных повреждений. Девушка прокусила губы, стараясь сдержать рвущийся наружу крик. Неизвестно, сколько бы она смогла продержаться, но один из палачей неудачно заехал ей по голове, погрузив в спасительную темноту…

10

Иди в пекло! (польск.).

11

Поцелуй меня в зад! (польск.).