Йота
Шрифт:
Мужчина дал мальчишкам денег. Наказал взять билет и на его долю.
Ждать пришлось недолго.
Размазывая по лицу пот и слезы, мальчишки выскочили из-за угла и стали наперебой жаловаться, что Козел их надул. Деньги забрал, а им еще и пинкарей навтыкал.
Пришлось идти разбираться. Козел, невысокий, вертлявый человечек неопределенного возраста, увидев, что мальцы вернулись с заступником, попытался улизнуть. Но разве от пацанов скроешься? Тогда он решил идти ва-банк. Подлетел к заступнику, надеясь взять его на испуг. Пришлось поставить беднягу с ног на голову и вытряхнуть
– Пусть пацаны берут свои билеты, остальное отдай, иначе не обрадуешься!
Но деньги и билеты были уже подобраны. Судя по всему, их никто не намеревался отдавать.
– Длинно-белый. Ты, я вижу, приехалом. Имей в виду, Морфий тебя накажет. Не слыхал про такого? Ну подожди, услышишь. Вертай бабки и квитки по-хорошему, иначе...
– Что?
– воскликнул один из мальчишек.
– Морфием пугаешь? Это тебя Морфий наследства лишит, если я расскажу, как ты хотел нас надурить. Да, да! Морфий - мой дядя. Понял, Козел?!
После таких доводов Козел замолчал и исчез. А троица пошла к цирку и, к восторгу оставшихся без билетов, стала раздавать их бесплатно. Начиналось дневное представление. Троица с наслаждением смотрела, как фокусник перепиливал девицу, сам проваливался сквозь землю, спускался с неба в кубическом ящике. И всякое другое творил - невероятное, несусветное.
После цирка Длинно-белый провожал приятелей домой. Один из них жил тут же, на Набережной. Другой - подальше. Когда Длинно-белый остался наедине с конопатым, он обнял его за плечи, поднял и поцеловал.
– Что это за новости сезона?
– вывернулся из рук мальчишка.
– Извини, брат, - смущенно пробормотал мужчина.
– Это я так. Больше не буду.
– Ладно, извиняю, - возмущенно пробормотал мальчишка. И вскоре забыл об этом инциденте, который, судя по дальнейшему, нисколько не убавил его интереса к Длинно-белому.
– Где это вы так ловко изучили приемчики, которыми скрутили Козла?
– спросил конопатый.
– Да было дело, - уклончиво ответил мужчина.
– А кто вы? Откуда?
– не унималось любопытство мальчишки.
– Ну что ж, давай знакомиться. Тебя я уже знаю. Мак?
– Мак.
– Что ж, вполне иностранное имя. Я тоже иностранец. Только что из Франции. По заданию.
– Глаза его улыбались, и Мак недоверчиво спросил:
– Неужели шпион?
– Боже избави. Я прибыл сюда, чтобы спасти хорошего человека и наказать плохого, очень неважного, надо сказать, типуса.
Значит, вы из Интерпола. Я читал, что эта полиция помогает тем странам, которые сами не могут со своими бандитами справиться. Да?
– Что-то вроде того, - нахмурился иностранец.
– Какие же в нашем городе могут быть преступники?
– Есть и у вас. Да еще какие!
– Вы, наверное, имеете в виду наркоманов?
– Ты угадал.
– Ясно!
– заключил Мак и пристально взглянул на Длинно-белого.
– Мне надо бежать. Мама не любит оставаться одна по вечерам. Спасибо вам за цирк...
– Мы еще увидимся, Мак?
– Ладно, - чуть подумав, решил Мак. И побежал прочь.
– Только у меня
– крикнул ему вслед иностранец.
– Какое?
– остановился Мак.
– Приходи на мол. Но один, без приятеля.
– Ладно. А почему?
– Сам понимаешь, конспирация у меня. В тебя я верю, а вот приятель может проболтаться и все испортить. Я имею в виду мое задание.
– Согласен, - ответил Мак.
Всякий раз, возвращаясь, он как бы предчувствовал, куда возвращается. В калейдоскопе уходов и возвращений он не видел никакой закономерности или системы. Выныривая из небытия чаще всего в новом для себя месте, он тут же ориентировался во времени и пространстве. Шел туда, где был необходим, и сразу же находил пару: убийцу и жертву. И, не теряя ни минуты, начинал работать. Зачастую времени не было не только на отдых, но и на размышления. Уходы порой следовали один за другим. И тогда он воспринимал все происходящее с ним, как мучительно затянувшийся сон- тяжелый и изнурительный. Обычно после такой серии уходов он попадал на какое-то время в родной город. Здесь отдыхал, иногда довольно долго: неделями, а то и месяцами.
Где его только не носило, какими только способами его не отправляли на тот свет! В последний раз в него всадил всю обойму из автомата чернокожий наркоман, захвативший частную аптеку в предместье Лиможа. Арусс только приступил к службе. Взяли его подменным патрульщиком в дорожную полицию, куда и поступил сигнал о захвате аптекаря с женой и дочерью. Когда прибыла группа захвата, Арусс предложил комиссару полиции свой план. Мол, он с мегафоном пойдет прямо к парадному входу в аптеку, а ребята, пока будет переговариваться с захватчиком, ворвутся через черный ход. Для пущей важности Арусс надел жилет. Короче, он беседовал с черным наркоманом до тех пор, пока не увидел, что ребята вошли в помещение. Арусс бросил мегафон и начал вламываться в аптеку с улицы. Его сочли ненормальным, однако проверить это было невозможно, так как прямо от аптеки Арусса повезли в морг, откуда он благополучно испарился.
Еще в ушах пробуждающегося Арусса звучало: "Призри, услышь меня. Господи, Боже мой! Просвети очи мои, да не усну я сном смертным", - а сквозь тяжелые веки уже текло солнечное земное сияние. Ушные раковины наполнялись шумом, памятным еще не определившейся в сознании гармонией.
"Все возвращается. Скоро я все увижу и пойму".
Сверкнула радостная искорка: "Домой еду!"
И дернулся, и вышел на поверхность того, что глухо и отдаленно шумело, и задышал.
"Дома!"
Сюда он возвращался всегда морем. Выходил где-нибудь на диком пляже. Шел именно туда, где ждала его одежда. Одевался - и в город. В карманах всегда находились деньги на первый случай. Он не торопился, гулял, рассматривал заметно изменившийся облик города, вспоминал...
На следующий день они встретились. Катались на морском трамвайчике. Поднимались в горы по канатной дороге. Рассматривали город и море в подзорную трубу. Обедали в ресторане на скалах. Вернувшись в город, Арусс почувствовал, как накатила подстерегавшая его все это время тоска.