Юдаизм. Сахарна

Розанов Василий Васильевич

И как на песок пустыни капнуло росой следующая записка, месяца через 11/2 по выходе полученная:

«Читаю и перечитываю Ваши книги.

Мучают они мысль; без слов, но сильнее слов укоряют за пустоту, и злобность, и легкомыслие.

И учат и исцеляют. Главное — исцеляют. Сами — боль, а исцеляют.

Когда теперь думаю о том, что будет после смерти, — и когда хочу, чтоб было «что-то», думаю об этом для себя, для близких и для Розанова.

И когда молюсь у всенощной, плохо веря, что молитва услышится, но все-таки молюсь, — тоже крещусь и «за Розанова».

И

вот пишу. Вы же близкий, хоть и во многом далекий. Я еще молода и знаю, что ближе почувствую Вас после (Вы и сами об этом говорите).

Но именно тому и рада, что узнала Вас, пока еще можно вложить это узнанное в жизнь.

Я слабая, «современная» женщина, и много во мне такого, что Вы очень не любите, — но вот Вы учите и исцеляете...

А многие Ваши слова вошли в самое сердце и не забудутся никогда, никогда.

Как сказать Вам спасибо, чтобы Вы услышали?! Спасибо!

В.

Искренно, искренно желаю Вам бодрости, покоя, здоровья, всего, чего хотите Вы.

И верьте и знайте, что Вас очень любят.

Очень много я хотела бы сказать Вам, но ведь Вы заняты, у Вас своя жизнь. Храни Вас Бог».

Признаюсь, я не решился бы издать настоящей книги без этого последнего письма.

Ах, книги, книги... Сочинения, сочинения... Что-то несется в душе. Кому? Зачем? Знаем ли мы источник, корень написанного? В особенности, понимаем ли мы смысл написанного, и автор и читатель? Читает книгу одно поколение, читает книгу другое поколение. Всем она одно скажет? Я думаю, смысл книг, — как и растений, и цивилизаций, и каждого из нас, смертных, уясняется окончательно лишь тогда, когда мы или вот книги — умрем.

Что пишу? Почему пишу? А «хочется». Почему «хочется»? Господи, почему Ты хочешь, чтобы я писал? А разве без Твоего хотенья я написал бы хоть одну строку? Почему кипит кровь? Почему бежит в жилах? Почему сон? Господи, мы в Твоих руках, куда же нам деться?

Мне кажется, кому не соответствует книга — не должен ее читать. Не пришло время, не пришла минута. Не настало «такого настроения». Или «такое настроение» прошло. Ах, мы страшно разные люди, и бесконечно разны наши минуты.

А если так бесконечно разнообразен мир, не всякие ли книги в сущности «должны быть». «Распустим немного губы», не будем сжимать их. Холоду, суровости в сущности слишком много. Ну, вот мы все сжали губы и замолчали. Какой толк? Даже чаю напиться нельзя без беседы.

Зачем гордо замыкаться в себе? Зачем вообще такое недоверие друг к другу? Мы все люди и ужасно слабы. Но уже сказав «слабы», выиграли в силе, потому что выиграли в правде. Не нужно абсолютностей, Господь с ними. Ограничимся ограниченностью, кой-какой помощью друг другу и вообще будем вместе.

Книга, в сущности, — быть вместе. Быть «в одном». Пока читатель читает мою книгу, он будет «в одном» со мною, и, пусть верит читатель, я буду «с ним» в его делишках, в его дому, в его ребятках и

верно приветливой милой жене. «У него за чаем».

Не будем, господа, разрушать «русскую кампанию». И вот я издаю книгу.

В.Р.

 

ПЕРЕД САХАРНОЙ

«Любовь существует для пользы отечества».

3 января 1913 г.

В-я привезла на Рождество две двойки, по немецкому и арифметике. Ее встретили сухо, и почти не разговариваем. Она опешила. Заглядывает в глаза, улыбается виновно и заискивающе, но мы не обращаем внимания. Однако, когда прошли дни, — ее впустили в комнату к Шуре, куда собрались две курсистки, она сама (Шура) и все детишки.

Я что-то копался. Когда вошли в кабинет и сказали: «Идите к нам, папочка; как весело». Скучая, что оторвали, — я, однако, вошел.

На полу — «подножках» и табуретках — разместились, кроме трех больших, — все маленькие: Таня, Вера, Варя, Вася, Надя. Все были в ажитации и, когда я тихо сел, — почти не заметили.

Играли «В свои мнения». Эти «мнения» составляли определения вещей, имя коих писалось на бумажке.

Меня поразили многие из мнений, и, когда все кончилось, — я захватил бумажки и здесь воспроизвожу их.

Вопрос: Что такое цветы? 

«Цветы одушевляют человека, когда он бывает угнетен чем-нибудь, и освежают его душу» (Вася).

«Цветы да еще дети одни украшают землю» (Вера).

«Дыхание красы».

«Цветок есть последняя отрада человека, посаженный в землю около гробовой доски» (Варя).

«Цветы — внешняя улыбка природы, их запах — тайное признание ее» (курсистка).

«Цветы — это песнь природы» (Наташа).

«Без цветов мир стал бы мертвее самой смерти» (Шура).

(Вторично заданная та же тема, или второе мнение при первом же задании):

«Цветы — покорное создание, которых каждый смертный может сорвать и растоптать» (Вася).

«Цветы — это маленькие и нежные созданья Бога, которые остались как печальные воспоминания о Рае» (Вера).

«Цветы, как люди, горды, нежны».

«Цветы — в природе — милые, светлые, разноцветные. В своих чашечках они скрывают мечты... своим благоуханием они сдувают муки и тягость. — Цветы в душной комнате. Скучно, серо... Вьются нежные цветы у пыльного окна. Подходишь. И встают золотые воспоминания о чем-то далеком» (по-видимому, Таня).

Вопрос: Что такое ум? 

«Ум — очень трудно определить тому, кто его имеет; для тех же, кто его не имеет, ум — святое счастье и богатство» (курсистка).