Юдаизм. Сахарна

Розанов Василий Васильевич

3 окт. 1913

Новоселов, — не поднимай нос.

Ты занял известное situation. Но всякое sit. «есть пыль в глазах Господних». И завтра будешь (можешь) сидеть не на стуле, а на навозе (т.е. м.б.).

(тон его открытого письма по поводу Гр. Р.)

* * * 

Когда я читаю о «богочеловеческом процессе» (Вл. Сол.), то мне ужасно хочется играть в преферанс.

И когда читаю о «философии конца» (Н. А. Бердяева о кн. Е. Труб.), то вспоминаю маленькую «Ли», у нас на диване, — когда мы потушили электр.

и я, 2 Ремизовых и она, залившись тихим ее смешком, решили рассказывать анекдоты о «монахах»!

Тут-то под. Ремизов и рассказал о «мухах».

(3 окт., за «Рус. Мысл.»)

* * *

Сентябрь 1913

Девство добрачное, непременное девство, с жестокостью требования его, — только и объяснимо из «фаллического культа»: «принести на жертвенник ему непорочное, чистое, недотронутое, без пятнышка». Требование этого девства, напр., со стороны родителей («согрешившую дочь купец выгоняет вон из дому»), — требование его в древнейшие времена, — взято народом патетично, страстно и исполнялось с какой-то любовью, хотя жестокости подвергались собственные дети. Вот эту патетичность нельзя ни из чего объяснить, как из внутреннего у каждого, безмолвного у каждого, тайного решительно всяким родителям, «культа будущего зятя», — неведомого, невидимого, но который непременно будет, придет откуда-нибудь, «будет послан Богом» (история Товии, сына Товита) в древнем культе фалла: и девственница готовилась ему как непременная жертва Непременному. Что же у нас теперь, когда официально этот культ исчез и не называется? Теперь девство — «рудиментарный остаток» несуществующей системы мысли, — и выполняется он только у мужиков, и особенно у купцов, где жених и муж довольно «непременен». У чиновников, дворянства, разночинства, у мещанства и интеллигенции девство и вообще невинность до брака не имеет никакого смысла и основания, потому что никому не приносится в жертву, «оставляется при себе».

Но, подходя к нам, они говорят: «Будьте без отечества», «будьте просто только людьми», «храните и культивируйте в себе просто человека», как делаем это «мы», бескорыстные и идеальные. И каждому русскому это кажется истинным и убедительным, ибо они не имеют видимого отечества. Он поддается их гипнозу и логике. И тогда его пожирает их странное «отечество». Их «кошерное мясо» и «мосол, которого они ведь не станут есть».

* * *

4 октября

Евреи в субботе, а прочие в других днях недели.

Вот их отношение к другим народам.

И причина их торжества и отделенности. «Гои» — это понедельничные люди, вторничные люди, средные люди, четверговые люди, воскресные...

«Мы же, святое семя Иакова, родились в субботу и существуем в субботу».

* * *

Разгадка Библии и иудейства начинается вовсе не с «впервые признали они Единого Бога» — как, расчесывая русые бороды, полагают православные богословы; а эта разгадка начинается с кошерного мяса и с ритуального убоя скота. Тогда откроется, что это язычество. И понято будет все разом, до «Песни песней», которая загадочно начинается поцелуями («Да лобзает он меня лобзанием уст своих»).

* * *

 Псалмы

Давида! псалмы Давида...

Да не в этом дело. А что они держат телячий мосол (бедро) в руках: и, морщась и мотая головами, не решаются с религиозным страхом от него откусить.

 Почему?

Раввины сказывают: «Ибо Бог, когда боролся с Иаковом ночью, то тронул у него жилу в бедре. Отчего Иаков с тех пор стал хром».

Понятно у Иакова, но почему же у быков?

И у всех млекопитающихся, теплокровных «мы не вкушаем мяса бедра». Отчего?

В ту пору не различалась «жила» и «нерв»... У всех млекопитающихся, что знает человек по своему опыту, во время совокупления в его последний миг и оставаясь надолго впечатлением, происходит содрогание и неизъяснимое волнение в бедре.

И евреи почтили совокупления у всех тварей, отделяя бедро и не вкушая его. «Оно — Богу» (Израилеву), «Бог (Израилев) касался этого места во все время жизни животного», «коснулся бы в будущем у заколотого теленка»: и мы отлагаем его и не едим. Оно для нас священно, как заповедная область Божия.

* * *

 октября, вокзал

Лавка. Комната большая. Полки тесаные. Но не насыщена товаром, как бывают все лавки от пола до потолка, а только товар занимает часть полок, большими пачками. Лицо хорошее, русское, средних лет. И говорит:

 Вы человек образованный, и я вам достану и подам (табак и гильзы). А то утром пришел какой-то, — не умеет спросить вежливо. И я ему сказал: «Пошел вон».

 Покупателю «вон»?..

 Что же. Я с необразованным человеком не хочу иметь дела. У него деньги, а у меня честь.

Не знаю, долго ли проторговал милый русский человек.

Но вот такого не встретишь ни из вертлявых жидков, ни из аккуратно-вежливых немцев.

(в Москве, студентом, близ Храма Спасителя) (у кассы на вокзале вспомнил)

* * *

 октября 1913 г. Глубокой ночью

 Хоть бы кто помолился о душе моей грешной.

Все молчат (бегут мимо).

Церковь сказала:

 Я помолюсь.

(прошло 1000 лет)

 Но ведь это обратилось в шаблон?

Я поднял глаза. Старик вовсе без волос. Без зубов. Глупый и похожий на сумасшедшего.

Не разберу, что и шамкает. Кажется, ничего. Только все рукой машет и как будто — кадило.

 Ты того. В горе. Так я помашу.

Всмотрелся. Совсем глупый дед. Глаза вытаращил. Явно ничего не понимает. И все кадилом.

 Он поглупел.

 Шаблоны.

 У него сердца нет.

 Он без души.

 Дурак. Ха! ха! ха!

И, низко, низко наклонив голову, я стал на колени и поцеловал у деда руку.

 Спасибо, дедушка, ты хоть рукой помахал, а те молодые даже пуговиц не расстегнули.

 И я им не нужен, и они мне не нужны.

 Махай, дедушка, махай. Стой и махай, пока Бог не возьмет твою душу. А возьмет он ее тогда, когда ему мира будет не жалко.

(когда дома все заснули) (6 октября 1913 г.)

* * *

7 октября 1913

Все общество покачнулось в сторону Невского. Еще пройдет несколько десятков лет, и все высыплет на Невский.

И дочери и замужние...