Юдифь и олигофрен
Шрифт:
— В этом городе даже птицы с ума сошли, — заметил я.
Дорога была недолгой, и вскоре мы подъехали к большому особняку, который сторожили мраморные львы. Дверь открыли два молодца с кобурами под мышкой. Охрана улыбалась, что производило жутковатое впечатление. В большом зале пьянствовали мои друзья. Мы обнялись. Тимур профессионально ловко обыскал меня, похлопывая по разным частям тела. Его рука застыла, нащупав пистолет.
— Ты трахался? — спросил он, принюхиваясь тонкими ноздрями. — От тебя бабой пахнет.
С Марком мы обнялись менее сердечно, но зато без похлопываний, поскольку
Я оказался в темнице, чьи толстые каменные стены поросли зеленым мхом. Высоко вверху через небольшое зарешеченное ржавой решеткой оконце пробивался мощный сноп света. В нем стояла девушка в длинном коричневом платье. Она висела в двух метрах от пола и была вполне достижима. Я сидел, прислонившись к холодной стене, и начал подниматься, чтобы коснуться лучистых ласковых рук.
К сожалению, возникло другое окно, а за ним двор с постиранным женским бельем, которое сушилось на длинной веревке. Надо мной нависло улыбающееся лицо Марка, его глаза были очень гнусными. Спустя лет пять я трахался в ванной комнате с одной девкой и, взглянув на себя в зеркало, увидел такой же напряженный похотливый взгляд. Тогда я понял, что он получал удовольствие от удушения и сделал еще один полный поворот прута после того, как мое тело обмякло. Марк решительно отказался сесть на мое место и испытать себя. Я ударил его шарфом по испуганному взмокшему от переживания лицу и ушел, наполненный небывалыми ощущениями.
Наши отношения потеряли с тех пор доверительность. Возможно, это событие оказало на него большое влияние, и он стал психиатром, чтобы понять, почему удушение друга заставляет почувствовать удовольствие, может быть, даже эрекцию и оргазм. Не скажу, что я испытывал теплые чувства, глядя на этого элегантного высокого брюнета, пользовавшегося большим успехом у женщин, который нервно сжимал длинные артистичные пальцы.
Тимур был невысоким блондином, он отличался хорошим, почти атлетическим сложением. Если один из друзей едва не отнял мою жизнь, то другой ее спас. Однажды во время драки на пирсе меня сильным ударом сшибли в воду. Я увидел мягкий зеленый свет преломленного в море солнца, и мне стало так хорошо и интересно, что я не собирался двигаться или дышать. Вероятно, я пролежал на дне достаточно долго и мог утонуть на мелком месте, но Тимур прервал подводную идиллию и вытащил меня на берег. Он стал офицером КГБ, что вначале вызвало у меня зависть, поскольку я испытывал склонность к такого рода работе.
На столе стояла отпитая на треть бутылка коньяка. Выпив за встречу и закусив куском шоколада, я стал рассматривать фотографии, лежащие веером среди апельсиновой кожуры. Голое тело без головы в разных ракурсах, большая темная лужа крови на песке, пустая бутылка вина, несколько
— Где голова? — спросил я.
— Не знаю, — ответил Тимур, улыбнувшись краешками губ. — Может быть, ее пришлют по почте или зафаршируют с яблоками и съедят.
— Почему меня называют следователем?
— А ты разве не следователь? — удивился Марк.
— Нет, я журналист.
— Все журналисты — следователи, — твердо сказал Тимур и посмотрел на меня серыми холодными глазами убийцы. Этот взгляд я приметил на столичном вокзале, когда возвратившиеся с афганской войны солдаты, украшенные медалями и вымпелами, стояли группами в вестибюле и равнодушно смотрели на снующих людей как на мишени. У героев было одинаково убийственное выражение глаз.
— Наверное, маньяк, — робко предположил я и отломал дольку очищенного апельсина. Пальцы мгновенно облипли соком, и я вытер их об чужие джинсы.
— Видишь, что творят твои друзья — сатанисты, — улыбнулся Тимур, и его глаза потеплели от спиртного или нахлынувших дружеских чувств. — Держись подальше от этого дела. Убили полковника армейской контрразведки. Ты знаком с горничной?
— Почему ты интересуешься? — насторожился я.
— Полковник жил в гостинице.
— И перед смертью трахался, — добавил Марк, когда мы выпили еще раз, опустошив бутылку. — Женщины убивают, когда кончают, а мужчины, чтобы кончить. Обычно это происходит во время дождя. Когда небо соединяется с землей, они хотят исторгнуть сперму из своих хилых членов.
— Может, он был гомосексуалистом, — предположил я.
— Не валяй дурака! — отрезал Тимур и дал мне визитную карточку, где стояло «вице-адмирал А.А. Корн». — Ты трахался с ней, а теперь не можешь найти. Если хочешь, поговори с ее матерью.
— Дочь адмирала работает горничной? — удивился я, озадаченный таким поворотом дела. На стене висела копия «Девятого вала» Айвазовского в большой золоченой раме.
— Сомневаюсь, что она его дочь, — ехидно сказал Тимур.
Все еще недоумевая, я набрал написанный на визитке номер:
— Здравствуйте, я хочу поговорить о вашей дочери.
— Когда? — спросила женщина.
— Сейчас, — ответил я, полагая, что речь идет о разговоре по телефону.
— Хорошо, — сказала она и положила трубку. Наверное, у меня было очень глупое выражение лица, поскольку мои друзья расхохотались.
— Возьми машину, — предложил Тимур и бросил на стол ключи.
Настроение заметно улучшилось, ибо я снова почувствовал под ногами твердую почву. Вероятно, меня хотят использовать, чтобы получить необходимую информацию. Год назад я написал о процессе сатанистов, что люди, подобно животным, дискриминируют не тех, кто плохи, а тех, кто отличается. Я сравнил несправедливый смертный приговор со средневековыми наветами о ритуальных убийствах и утверждал, что настоящий убийца остался на свободе. Наверное, КГБ хочет использовать невольную симпатию сатанистов к журналисту, который пытался их защитить.