Юдифь и олигофрен
Шрифт:
Несмотря на позднее время, на набережной было людно, из ночных баров и дискотек доносилась модная музыка. Мы взяли такси и поехали за город — в дом для умалишенных.
— Слушай, Марк, у меня блокауты, — пожаловался я, когда машина начала петлять по темной горной дороге.
— Давно? — профессиональным тоном спросил он.
— Несколько дней.
— Не говори об этот Тимуру.
— Почему? — удивился я.
— Человек с амнезией всегда под подозрением, —
— Отвали, — сказал я, вспомнив, что его чуть из института не выгнали за эстрадный номер «пловчихи». Он ставил четырех девушек на стулья и внушал, что они должны подготовиться к заплыву в бассейне. Девушки нагибались, комично поправляли несуществующие шапочки и разводили руками. Публика была в восторге, но однажды Марк не удержался и дал старт. Две пловчихи довольно сильно расшиблись, поскольку думали, что идут на рекордный заплыв.
— Можно ли под гипнозом убить? — спросил я, чувствуя тошноту на крутых поворотах.
— Только теоретически. Очень сложно заставить человека делать то, что он действительно не хочет. Попробуй внушить стыдливой девушке, чтобы она публично разделась. Впрочем, она разденется, если будет думать, что находится в своей ванной.
— Точно так же можно заставить дать яд под видом лекарства или выстрелить из настоящего пистолета, внушив, что это игрушечный.
— У тебя извращенное воображение.
— Почему ты не сказал про внутренний голос? — вмешался в разговор второй.
— Не твое дело.
— Боишься самому себе сознаться, что у тебя раздвоение личности?
— Заткнись! — мысленно крикнул я, и он замолчал.
Мы подъехали к расположенной в предгорье больнице.
Почти во всех окнах горел свет. Кабинет Марка был обставлен современной белой мебелью. На столе стоял мощный компьютер.
— У меня есть интересное дельце, — весело сказал он. — Парень зарубил топором отца.
— Очень интересно, — фыркнул я.
— Нет, ты послушай. Отец воспитывал его с младенчества, а мать он никогда не видел. Я стал ее разыскивать и выяснил, что она родила близнецов. Одного оставила мужу, а с другим уехала в Караганду. И что ты думаешь?
— Он ее убил, — догадался я.
— Тяжело ранил, — радостно сообщил Марк, — но тоже топором. Представляешь, братья не знают о существовании друг друга, а через семнадцать лет в один и тот же день заболевают острой шизофренией и бьют своих родителей по голове. В Германии можно было бы написать докторскую диссертацию, а у нас рассматривают только типичные случаи.
— Да, — задумчиво произнес я, — это, пожалуй, интересней, чем у Достоевского.
—
Вскоре дюжий санитар привел бледного долговязого парня. Его рябое лицо было неподвижным, а взгляд таким отрешенным, что казался отраженным во внутрь глаз, где терялся в темноте бессознания. Отцеубийца был явно погружен во внутренние переживания. Я мысленно его ощупал — топора не было.
— Где твоя мать? — спросил Марк, оседлав заваленный бумагами стол.
— Дома, — ответил шизофреник глухим безжизненным голосом.
— Когда ты видел ее в последний раз?
— Неделю назад. Она сказала, чтобы я вымыл руки.
— У тебя были грязные руки?
— Они и сейчас грязные, — сказал парень и стал рассматривать свои пальцы.
— А отец?
— Мама сказала, что он умер еще до моего рождения.
— Ты знаешь, что у тебя есть брат?
— У меня был брат, но я его убил за то, что он хотел изнасиловать мать.
— Как это случилось? — спросил Марк, закуривая и протягивая пациенту пачку сигарет.
— Спасибо, я не курю, — сказал он. — Я все отлично помню и понимаю. Зачем вы привели следователя? Я не убийца, я только хотел спасти мать.
— Почему ты решил, что я следователь? — заинтересовался я.
— Вы только посмотрите на него, — сердито буркнул шизофреник, не поворачивая головы.
— Расскажи о брате, — попросил Марк, переглянувшись со мной.
— В чужом городе ходили злобные люди. Они могли схватить меня в любой момент, поскольку я не такой, как все. Мне стало страшно, хотя враги были слишком заняты своими делами, чтобы обращать на меня внимание. Я немного успокоился, пока не увидел на большом щите портрет мамы. Она была полуголой. Тогда я понял, что ее уже поймали, и побежал домой.
— Откуда ты знал, где твой дом, если был в чужом городе? — спросил Марк звонким голосом. Его глаза заблестели от удовольствия.
— Я шел по запаху, — не задумываясь, ответил шизофреник, — а в комнате сидел отец.
— Он же умер?!
— Вот именно! Я сразу понял, что это брат, который принял вид отца, чтобы отнять у меня мать. Теперь вы понимаете?
— Да, теперь я понимаю, — задумчиво произнес Марк и кивнул стоящему в стороне санитару.
— Спасибо, — сказал парень и победоносно посмотрел на меня ожившими глазами.
— Ты знаешь, что в древности рождение близнецов считалось признаком величайших несчастий? — спросил я, когда сумасшедшего увели. — Многие народы убивали одного или обоих братьев, а иногда и мать.