Юг в огне

Петров-Бирюк Дмитрий Ильич

– Слушаюсь, ваше высокоблагородие!
– козырнул казак и, привстав на стременах, обернулся, зычно крикнул:

– Подъесаула Свиридова к начальнику штаба бригады - живо!

– Подъесаула Свиридова к начальнику штаба бригады - живо! подхватили сзади голоса.

– Подъесаула Свиридова...
– как эхо отзывалось сзади уносясь все дальше и дальше.

Минут через двадцать, обгоняя колонну, к начальнику штаба подскакал на запыхавшейся лошади Максим Свиридов.

– Чего изволили звать, господин войсковой старшина?
– отдавая честь, спросил

он.
– По вашему приказанию подъесаул Свиридов явился.

– Господин Свиридов, - торжественно промолвил начальник штаба. По распоряжению командира бригады полковника Чернышева вы производитесь в чин войскового старшины...

Максим ошалело глянул на него.

– То есть как это понять?
– растерянно спросил он.

– А очень просто, - усмехнулся начальник штаба.
– Надевайте на себя погоны войскового старшины и чувствуйте себя таковым. А кроме того, командир бригады приказал вам принять полк и вступить в обязанности командира полка...

– Ой, господи!
– совсем растерялся Максим.
– Неужто все это правда?

– А разве я вас когда-нибудь обманывал?

– Уж не подсмеиваетесь ли вы надо мной?
– даже вспотел от волнения Свиридов.

– Да вы что?
– сердито закричал начальник штаба.
– Какая тут может быть насмешка?.. Мы воюем, а не в бирюльки играем...

Лицо Свиридова порозовело от радости, глаза заискрились.

– Ну, такое дело, благодарю вас покорно, господин войсковой старшина, и вас, господин полковник, - поклонился он спине Чернышева. Но, вспомнив, как когда-то в Новочеркасске его задерживал патруль, обвиняя в незаконном ношении офицерских погон, он опасливо спросил:

– А документ у меня на то будет?

– Какой документ?

– А такой, что мне, мол, присвоен чин войскового старшины.

– Напишем документ, - кивнул головой начальник штаба.

– Мне б надобно указ самого войскового атамана об утверждении мне такого чина... А так... навроде незаконно.

Чернышев, видимо слышал весь этот разговор между Свиридовым и начальником штаба, приостановив жеребца, он обернулся.

– Все оформим законно, Свиридов, не бойся. Принимай полк и командуй.

– Зараз же, значит, и вступать в командование полком?
– не скрывая своего удовольствия, спросил Максим.

– А чего ж ждать?.. Сейчас же, конечно, и вступай в свои обязанности... Служи, старайся, голубчик. В наше время и до генерала легко дослужиться...

Максим не уловил насмешки в голосе полковника.

– А кому же прикажете сотню сдать?
– спросил он.

– Кому сотню сдать?
– задумался начальник штаба.
– Да сдай ее кому-нибудь из опытных урядников.

– Мыслимое ли дело сдавать сотню нижнему чину?
– возмущенно спросил Свиридов.

– Это ты правильно, - насмешливо сказал Чернышев, снова оглядываясь.
– Нижнему чину сдавать сотню не следует. Но мы можем какого-нибудь боевого урядника произвести в офицеры. Кого ты порекомендуешь, Свиридов? Мы сейчас его произведем в хорунжие или сотники... Помнишь, полковник

Ермаков любил говаривать: плюнул, и готов офицер.

Максим неодобрительно покачал головой.

– Это, конешное дело, полковник Ермаков зря так говорил. Каждого дурака офицером не сделаешь. А что касаемо, ежели, мол, какого урядника произвести в хорунжие, чтоб он мог принять сотню, то, я думаю, можно урядника Михаила Котова в хорунжие али прапорщики произвести...

– Ну почему же в хорунжие или прапорщики?
– ухмыльнулся Чернышев. Тебя ж производим в войсковые старшины? Его мы произведем в есаулы...

– Многовато для него, - мрачно проговорил Свиридов.
– Хватит ему и сотника. Персона-то не дюже велика.

– Ну, если сотника, так сотника, - согласился Чернышев.
– Василий Емельянович, - сказал он начальнику штаба, - произведите Котова в сотники и напишите приказ, чтобы он принимал пятую сотню от Свиридова.

– Слушаюсь, господин полковник, - сказал начальник штаба и быстро, на ходу, набросал на планшетке приказ о назначении Михаила Котова командиром пятой сотни.

– Возьмите, Господин войсковой старшина, - подал он приказ Свиридову.
– Езжайте!

– Слушаюсь!
– лихо козырнул Свиридов.
– Счастливо оставаться.
– Он крутнул лошадь в сторону и стал дожидаться своего полка, который шел в хвосте.

Отъехав от Свиридова, Чернышев и начальник штаба расхохотались.

– Это мы, Василий Емельянович, по-наполеоновски, - смеялся Чернышев.
– Он из конюхов и солдат маршалов делал, а мы из простых малограмотных казаков - командиров полков и сотен...

Начальник штаба минуты две ехал молча, о чем-то улыбчиво думая. Потом, пришпорив лошадь, он вплотную подъехал к Чернышеву.

– А кому, Иван Прокофьевич, прикажете передать должность начальника штаба?
– смеясь, тихо спросил он.

– Моему ординарцу Степану, - мрачно усмехнулся Чернышев.
– Парень он расторопный, справится. А кому мне передать командование бригадой?..

– Своему адъютанту.

– Что думаете, он дурак?
– спросил Чернышев.
– Он ведь не Свиридов. Я наблюдаю за ним и вижу, как он тоже озирается по сторонам, норовит куда-нибудь удрать... Шутки в сторону, - прошептал он, наклоняясь к начальнику штаба.
– На душе у меня кошки скребут. Положение мне не нравится... Генералитет и буржуазия, как крысы с тонущего корабля, бегут за границу. Говорят, в Одессе, Новороссийске и других портах черт знает что делается... Душатся, а лезут на корабли...

– Драпают, сволочи, - зло выругался начальник штаба, - а нас оставляют на погибель...

– Почувствовали, что гайка ослабла, вот и бегут.

– А вы, Иван Прокофьевич, думаете, что это теперь бесповоротно?

– Да, думаю... Кто теперь может остановить красных? Казаки сдаются сотнями, тысячами... Офицеры бегут, скрываются или тоже сдаются... Наши союзнички - французы и англичане - только за нашими девочками умели ухаживать, а как пришлось туго на фронте, они тоже драпанули... Вояки...