Юлий Ким

Ким Юлий Черсанович

Пышный прием со всем его наивным подхалимажем из своего угла комментирует Правдин. Мы его трактовали так: молодой, да ранний. Этакий цинический первач.

Черт подери их всех подале! Каков прием! Теперь небось пойдут батальи Над сундуком. Пожалуй, так недолго дяде Свихнуться в этом машкераде — И поделом! Он хочет жить с волками молча. Нашел ягнят! А с ними надо выть по-волчьи. Не то съедят! А про любовь, и честь,

и душу Детишки, может, будут слушать, И то навряд. Ах, кабы я родство и связи Имел, как он! Давно б из грязи вышел в князи. Вершил закон! А так — всю жизнь копить тысчонки. Чтоб их отдать пустой девчонке? Смешно, пардон!..

Между тем по подворью бродят без дела Митрофановы учители: отставной солдат Цыфиркин да бывший семинарист Кутейкин, никому до них дела нет. Они и поют:

У кого есть глупо дитятко. Неразумное, хоть брось? Вы подите, нас найдите-тко. Вразумим его авось. Чай, вдолбим науку олуху. Да родные пособят. Что не примет через голову. То воспримет через зад! Просим ваше благородие По алтыну за урок. Да за тупость-то отродия В год накиньте пятачок. Неученье — темень дикая, А ученье вроде свет. У кого есть глупо дитятко? У кого их только нет…

Митрофан же в предвкушенье скорого богатства об ученье не помышляет. «Час моей воли пришел! — кричит он. — Не хочу учиться, хочу жениться!» И запрыгал, и заплясал, а с ним. по мысли режиссера — несметные полчища таких же Митрофанов заплясали, запели по всей Руси:

Сидит малый на возу.

Хочет ехать во поле —

А у мерина его

Клопы копыта слопали!

Эгей!

Сидит кура на насесте,

Ждет-пождет петуха,

И неведомо невесте.

Что сожрали жениха,

Ха-ха!

Ты моя душечка.

Да ты голубушка —

А выйди на часок

Да погулять в лесок!

Да не пужайся, что ты, Господи!

Отец запорет, чай, не до смерти!

Сидит барин в кабинете.

Деньги прячет про запас,

А того, дурак, не знает.

Что подохнет через час!

Эгей!

Не люби меня, отец.

Не люби меня, родня —

Ты люби меня, маманя.

Ведь иссохнешь без меня!

Ха-ха!

А вот полтиннички —

А я их спрятаю!

А вот калачики —

А я их стрескаю!

А вот кобыла, глянь, богатая —

А я посватаю!

Я не побрезгаю!

Эх, барыня-барыня!

Сударыня ты моя!

Матушка, однако, уговаривает Митрофана поучиться хоть для вида, чтоб прибывший дядюшка оценил, по крайней мере, усердие. Только Митрофан сел за грамматику с арифметикой, как появился главный наставник, Адам Адамыч Вральман, недообрусевший немец, как выяснилось впоследствии — бывший кучер, коего потому и взяли в учителя, что немец. Он здесь за приживала и потакает всем капризам барича — при этом в душе вполне издеваясь над ним:

Митрофанхен, друк мой, сфетик! Ты послушай старишка: Никакой грамматик и ни арихметик Не нужны твоей башка! И зашем привез царь Петер Для навоз одеколонь? Как это по-русски будет, доннер веттер… Этот корм — не в этот конь! Проживешь и так отлишно. Будешь с места брать галоп! В матушка Россия голова излишна. Был

бы только крепки лоп! А зашем вам Аристотель? От нефо тоска и скук! Как это по-русски будет, думкопф тойфель… Этот гусь — свинье не друк! Ваш страна — особый слушай: Разобраться мудрено, Кто у вас ушитель, кто обычный кутшер, Или это все одно? Как приятно чужестранцу Полушать у вас приют! Как этот по-русски будет, айн унд цванцихь… Был бы шея — есть хомут!

Наши репетиторы терпеть не могут Вральмана и, оставшись с ним один на один, весьма воздают ему за то, что сам дела не делает и другим не дает. А размахавшись кулаками, заплясали горемычные, и запели

А мы зря комедиев Не ломали! А мы академиев Не кончали! Эх, кубыть-растудыть. Очень просто Нехристю засветить Прямо в нос-то! Эй-гей, басурмане. За троих грош! Становьсь перед нами Сколько хошь сплошь! Хушь ружьем, хушь дубьем Похваляйся — Соплей перешибем, Помоляся! Бедно ли, худо ли — Да не об том спор: Чего-чего — а удали У нас по сих пор! Шапками закидаем! Шайками за… Тихо! Барыня идет!..

Стародум, же, заботясь о благонравии, устраивает экзамен всем: и Митрофану, и Милону, и Софье. С племянницей беседует, он на тему о браке и, вероятно, взволнованный воспоминаниями, говорит, так:

Стародум

Хоть нам брак и дан во благо. Ты должна Знать, сколь твердая отвага Тут нужна. Ах, сердечною наукой Непростой Не владеем мы — тому порукой Опыт мой…

Софья

Все, что вы ни говорите. Сердце трогает мое.

Стародум

До венца дожить не чают, А женясь, Связью брачной наскучают Тот же час! Глядь: и брак их опорочен, И кровать… Но тебе еще об этом, впрочем. Рано знать.

Софья

Все, что вы ни говорите, Сердце трогает мое.

Стародум

Зрю в тебе я сердце нежно. Друг мой, но Ты семью блюди прилежно И умно!

(В сторону)

Жаль, что ей нельзя, как брату. Молвить, обнявшись: Коли можно быти неженату, Не женись!

Софья

Все, что вы ни говорите, Сердце трогает мое.