Юлька в стране Витасофии (сборник)
Шрифт:
Поднявшись из-за стола, Поппер занялся устройством гостей на ночлег.
Несмотря на усталость, Юлька, прежде чем заснуть, долго ворочалась в постели. Близился решающий миг, когда она войдет в Комнату перекрестков и предстанет перед фигурой в маске, — но она не чувствовала в себе готовности к этому виртуальному поединку. Единственное, что может спасти: помощь Парацельса. Если он сумеет выполнить то, о чем она собиралась его просить.
Карл Поппер был настолько любезен, что утром проводил гостей к дому
— Госпожа Неизвестность — мой кумир. Не понимаю, почему я должен делиться какими-то сведениями с ее недругами?!
— Можем просто о ней поговорить, — мягко сказала Юлька. — Хотя бы о том, как вы с ней познакомились.
— Да, это действительно интересно, — согласился Шестов. — Однажды в юности меня послали «Туда, не знаю куда, принести то, не знаю что».
Конечно, надо мной насмехались, но я пошел в указанном направлении — и встретил госпожу Неизвестность. Лучшего собеседника я никогда не встречал.
— Почему?
— Она всемогуща, — мечтательно произнес Шестов. — Созданное и познанное человечеством — лишь малая часть того, чем обладает госпожа Неизвестность. Общаясь с ней, я испытывал безмерный восторг и невыносимый ужас, потому что ее дары всегда удивительны и оригинальны.
— Так уж всегда? — усомнилась Юлька. — У нее что: не бывает повторений?
— Никогда! — горячо возразил Шестов. — Это противоречит ее сущности.
И сердито добавил: — Хватит о госпоже! Что еще вас интересует?
— Время и пространство — что скажете о них?
— Я — экзистенциалист. Для меня время, пространство — фантомы сознания. Понятие пространства появилось с осознания человеком линейных размеров собственного тела. Время — это единица измерения протяженности события. Нет впечатлений — нет и времени.
— А вечность?
— Вечность, — усмехнувшись, повторил Шестов. — Самое нелюбимое дитя Создателя. Все ее реалии украдены у времени, пространства и неизвестности.
Она покоится на отрицании сущего, фундамент ее существования — пустота, ничто.
— Вы умираете — и с вами исчезают рожденные сознанием фантомы, — вмешался в разговор Джокер. — Я правильно вас понял?
— Для меня — исчезают. Для других — остаются.
— Если человечество погибнет, Вселенная испарится — вы это хотите сказать?
— Конечно. Вселенной, существующей в нашем представлении, не будет.
— В результате открытий мы и так каждый год видим новую Вселенную, — сердито произнес Джокер. — Поэтому не торопитесь списывать со счетов Истории время, пространство и вечность.
— Ты согласна? — Джокер повернулся к Юльке.
— Над этим надо подумать, — дипломатично ответила Юлька. — Позвольте поблагодарить вас, Лев Исаакович, за содержательную беседу!
— Был рад оказаться полезным! — склонил
Собеседники расстались.
Прохожие на улице подсказали, как пройти к дому Парацельса. Юлька шла, обдумывая полученную от Шестова информацию — ее внимание привлекли несколько интересных моментов, — и старалась не вслушиваться в брюзжание недовольного ученым Джокера:
— Болван, а не философ! — морщился парнишка. — Нашел равнозначные величины: смерть человека и гибель Вселенной!
Впрочем, когда достигли дома Парацельса, Джокер успокоился и даже помог Юльке подняться по деревянным ступенькам к двери.
Юльку поразил внешний вид Парацельса. Низкорослый, с огромной головой и выступающим из спины горбом врач выглядел бы уродом, если бы не добродушное лицо и умный взгляд слегка прищуренных глаз.
Узнав, что Юлька хочет вспомнить о том, как она пользовалась Медальоном Времени при побеге из Лакосты, Парацельс задумался.
— Я лечу обычные болезни, вызванные недостатком или избытком химических элементов, образующих человеческое тело, — нерешительно произнес он. — Но с мозгом работать не приходилось. Хотя желание было.
Парацельс задумался. Юлька смотрела на него умоляющим взором.
Джокер, криво усмехаясь, скользил взглядом по убогой обстановке Парацельсова дома.
— Хорошо! — принял решение Парацельс. — Вам, Юлия, придется до утра пролежать в постели. Через определенные периоды времени я буду давать вам лекарственные настойки, возбуждающие и закрепляющие память.
— Спасибо! — обрадовалась Юлька. — Вы позволите остаться в доме моему другу Джокеру?
— Не надо ничего позволять, — поднял руку шут. — Я займусь своими делами. Ждите меня утром.
Скорчив на прощание веселую гримасу, шут выбрался на улицу.
Следующие часы протекли для Юльки в бессознательном состоянии.
Периодически Парацельс будил ее, вливал в рот какой-то отвар, — и она вновь погружалась в сон. Как обещал Парацельс, так продолжалось до утра.
На следующий день Юлька проснулась с головной болью — и отчетливым осознанием того, какие кнопки и для чего нажимала она, взламывая в Лакосте решетки. Прочие функции медальона остались ей непонятны, — но, поскольку надобности в них не было, Юлька об этом не жалела.
Джокер появился, когда Юлька, попив с Парацельсом чаю с бубликами, собиралась уходить. Он ни о чем не спросил, — только ухмыльнулся, когда Юлька на прощание расцеловала Парацельса в обе щеки. И разговор их в походе к Комнате был настолько пустячный, что Юлька ничего из него не запомнила.
Комната перекрестков оказалась большим продолговатым зданием с окрашенными голубым цветом стенами. Подойдя к двери, Юлька сняла с шеи медальон и оглянулась на Джокера.
— Иди, — сказал шут. — И никого не бойся.