Юми и укротитель кошмаров

Сандерсон Брендон

Он направлялся прямиком к мудрецам.

– Нет! – с криком вскочила Юми. – Нет! Они украли его у нас!

Художник повернулся, выронив камень. Башня обрушилась, задев соседнюю, и та рухнула следом. Зрители за оградой радостно закричали, когда один из мудрецов поднял сияющего духа голыми руками. Люди столпились вокруг, заслонив Художнику обзор.

– Вот! – Голос мудреца донесся до растянувшегося на земле Художника, забывшего о жаре. – Узрите, как мы заставим этого духа преобразиться в полезный предмет путем демонстрации простых

изображений. Глядите! Готово!

– На это ушел целый день! – прокричал кто-то. Лиюнь? – Ваша машина никогда не заменит йоки-хидзё. Способная девушка может призвать полдесятка духов за день! Мастер может призвать несколько десятков!

– И сколько у нас йоки-хидзё? – парировал мудрец. – Обычно не больше шестнадцати, а сейчас и вовсе четырнадцать! Сколько этим горожанам нужно ждать между приездами йоки-хидзё? По нескольку месяцев? Лет? Наши машины можно установить во всех городах и деревнях, и они будут работать ежедневно!

Лиюнь не нашлась с ответом.

– Сами увидите! – не унимался мудрец. – Мы не уедем отсюда, пока не удовлетворим потребности каждого жителя.

Измученный Художник повернулся к Юми. Он натер мозоли, даром что работал в перчатках.

– Ты молодец, – сказала Юми.

– Не слишком. Юми, я сомневаюсь, что призвал духа. Думаю, это сделала машина.

– Нет, – твердо возразила девушка. Затем задумалась и продолжила менее уверенно: – Может быть, вы вместе его призвали. Когда я работаю, духи появляются рядом со мной, а этот возник ровно посередине между тобой и мудрецами.

– Выходит, машина работает.

– Художник, у тебя тоже получилось. – Юми склонилась рядом. – И так было понятно, что машина работает. Иначе мудрецы не привезли бы ее. Но ее башни среднего уровня, на грани допустимого. Художник, ты способен на большее. Тебе по силам ее превзойти и призвать духа, которого мы сможем расспросить.

Он оглянулся на каменные груды и со вздохом спросил:

– Придется еще тренироваться?

Юми кивнула.

Он глотнул из фляжки, принесенной Хванчжи, встряхнул затекшими руками и принялся за дело. В тот день ему больше не удалось привлечь духов – он помнил, что у Юми между первым и вторым призывом прошли месяцы – но, по крайней мере, он почувствовал вкус успеха.

Он надеялся, что послевкусие не покинет его, пока успех не придет вновь.

Озаренные дивным светом

Глава 25

Неделю спустя Юми стала свидетелем невероятно скандального события. Увидела, как двое людей целуются. Прямо у нее на глазах. На глазах у всех. На экране хионного приемника. Мужчина был из голубых хионных линий, женщина – из розовых.

Они тесно соприкасались губами.

Затаив

дыхание, Юми укуталась в одеяло до подбородка.

– И такое можно показывать? – спросила она.

Художник лишь усмехнулся.

В ответ Юми кинула в него подушкой. Та никак не повредила его духу, но дала Юми чувство выполненного долга. Затем девушка прикипела к экрану взглядом широко раскрытых глаз.

У нее вошло в привычку смотреть сериалы после многочасовых занятий. Она считала это безответственной тратой времени, но Художник настаивал, что расслабляться тоже нужно, а они находились в его мире, где действовали его правила. Юми фактически заставляли смотреть.

Вдобавок каждый вечер сюжет развивался, и ей было необходимо узнать, что произойдет дальше. Она смотрела три разных сериала, но больше всего ей нравилось «Время сожалений». Этот сериал был самым провокационным. Юми с недоверием следила, как поцелуй продолжается. И продолжается. И…

– Как они дышат? – спросила она.

– Когда вот так целуешься, – ответил Художник, – ты разделяешь дыхание. Перегоняешь воздух туда-сюда; сначала вдыхаешь в легкие партнера, потом он в твои. Так можно добрых пятнадцать минут целоваться.

Сперва она поверила. Потом увидела, как Художник ухмыляется. За это в него была запущена еще одна подушка – прямо сквозь голову.

На экране господин Асината и госпожа Хиноби прекратили целоваться. По словам Художника, это был «исторический сериал». То есть актеры притворялись людьми из давней эпохи, еще до изобретения душа и прочих полезных устройств. Экран демонстрировал лица актеров крупным планом, до мельчайших деталей вроде ресниц, и Юми томно вздохнула, глядя, как они смотрят друг на друга.

Этот взгляд! Неужели они в самом деле притворяются? Наверное, Художник ошибается. Эти актеры любят друг друга. Все дело во взгляде. Юми неделю ждала, когда же они так друг на друга посмотрят.

Господин Асината был странствующим воином, и его отношения с госпожой Хиноби были запретны. Но признание друг другу в любви все-таки состоялось, и это было прекрасно.

– Теперь я должен тебя покинуть, – произнес господин Асината. – Навсегда.

– Что? – воскликнула Юми. – Что?!

Он развернулся и ушел, держа руку на хионном мече. Госпожа Хиноби отвернулась, пряча слезы.

– Нет! – Юми вскочила. – Нет!!!

Зазвучала музыка финальных титров. Серия подошла к концу. Куда это он собрался?

– Просто ужасно! – возмущалась Юми. – Мы столько ждали, а он взял и ушел?

– Он ронин, – ответил Художник. – Так у них заведено.

Юми вонзила испепеляющий взгляд в Художника… а тот отвернулся, смахнув слезинку. Ему тоже не понравилась такая концовка. И он был не виноват – винить следовало авторов фильма.

Юми рухнула на одеяла и подушки. Ей наконец-то стало известно, что футон – никакой не алтарь. Художник посмеивался целый день после того, как она спросила об этом.