Юность и детство гусара
Шрифт:
Кучер Игнатьевых, пятидесятилетний Степан, при виде Владимира вытягивался по стойке "смирно" и обращался к нему не иначе, как "ваше благородие".
–
– Почему он паясничает, как шут балаганный?
– раздражённый поведением кучера поинтересовался он как-то у Марины.
– Володя, он не паясничает! Степан - абсолютно искренне себя ведёт. Просто он тебя очень уважает и отзывается как об " необыкновенно светлом человеке".
–
– оторопел Головинский.
– Да нет! Конечно же ты не святой! Степан утверждает, что у тебя очень чистая душа,
23
от которой светлеет всё вокруг.
– Объяснила Марина.
Владимир ничего не понял и в ответ только пожал плечами.
Затем, часов в восемь вечера, Головинский приезжал к тётушке. Они ужинали, беседовали на различные темы, и он оставался ночевать в её доме.
Владимир приходил в библиотеку, выбирал книгу и читал её до самого рассвета.
На следующий день, после завтрака, он садился за рояль и исполнял свои любимые романсы. Тётушка присаживалась рядом и слушала.
Затем он снова читал и, пообедав, возвращался в Корпус.
Головинский был в числе лучших выпускников Первого кадетского корпуса 1912 года, что позволило ему без всяких проблем быть зачисленным в Николаевское кавалерийское училище.
30 августа 1912 года с замиранием сердца Владимир стоял у входа в Николаевское кавалерийское училище. Он с восторгом смотрел на мрачное трёхэтажное здание желтого цвета.
– Здесь учился великий Михаил Юрьевич Лермонтов, ставший самым знаменитым юнкером этой Славной Школы, как издавно называют это престижное учебное заведение. Здесь учился мой дед и мой отец. Мне также выпала великая честь : учиться здесь!
– с восторгом подумал Головинский.
Он снял фуражку, перекрестился и вошёл внутрь.
Из просторного зала на второй этаж, где располагался эскадрон кавалерийского училища, вели две лестницы. Владимир уже давно знал, что левая - предназначалась для юнкеров второго курса ( называемых "благородными корнетами"). Юнкера первого курса ( на языке Славной школы - "сугубые звери") имели право пользоваться только правой лестницей.
– Молодой, ты куда направляешься?
– перед Головинским появился высокий худощавый юнкер второго курса с прыщавым лицом.
– В эскадрон.
– Просто ответил Владимир.
– Молодой, чтобы пройти в расположение эскадрона, ты должен представиться мне, "благородному корнету" Перепеловскому.
– Начался знаменитый цук Славной Школы.
– Сразу же
Он строевым шагом приблизился к "благородному корнету" и, приложив руку к
24
козырьку фуражки, проорал:
– Господин "благородный корнет", Первого кадетского корпуса выпускник Головинский прибыл для учёбы в Николаевском кавалерийском училище!
– Вот так-то, молодой! Разрешаю тебе следовать в расположение эскадрона!
– расплылся в довольной улыбке Перепеловский.
Владимир , осматриваясь по сторонам, сделал несколько шагов по коридору, как вдруг, вновь услышал за спиной голос Перепеловского:
– Молодой, ты кто?
– Князь Манвэлов.
– Ответил кто-то с сильным кавказским акцентом "благородному корнету".
– Кто-о-о?
– возмутился Перепеловский.
– Князь Манвэлов, я! Прыехал, чтобы учиться на кавалэриста.
– Манвелов, слушай и запоминай, что ты с сегодняшнего дня уже не князь.
– А кто?
– удивился обладатель голоса с сильным кавказским акцентом.
– Ты - "зверь"! "Сугубец"! "Сармат"! "Скиф"! "Вандал"!
– возмущённо объяснил Перепеловский.
– Ты, я думаю, понял?
– Да! Понял!
– А теперь представься мне, "благородному корнету", как следует! Выполнять!
– Господын "благородный корнэт", скиф Манвэлов для учёбы прибыл!
Всех зачисленных на первый курс Николаевского кавалерийского училища отправили в баню, а затем в цейхгауз, где каптенармус выдал им бриджи, кители, сапоги....
Затем всех разбили по "взводам". Их было три, и они, согласно традициям Славной Школы имели свои исторические названия. Первый - именовался Лейб-взводом, второй - Лермонтовским, третий - " Малиной".
Головинский попал в Лермонтовский взвод.
На втором этаже мрачного здания Николаевского кавалерийского училища располагались спальные комнаты эскадрона. На третьем - находилась сотня, в которой учились выпускники казачьих кадетских корпусов.
Каждый взвод имел свою спальную комнату. Обстановка в ней была по-настоящему спартанской: койки в два ряда с высокими металлическими штырями для сабли и фуражки в изголовье каждой; в ногах - табурет, на который перед сном аккуратно складывалось обмундирование.
У одной стены, под углом в сорок пять градусов, была закреплена деревянная лестница.
25
Каждое утро, перед завтраком, юнкера должны были подняться по ней на руках до самого потолка, а затем спуститься.