Юность подарит первые шрамы
Шрифт:
Рокси тем временем хотела сделать глоток джина, но последние слова Никки остановили ее. Никки тут же переменилась в лице, взгляд ее стал виноватым. Казалось, слова, что раскрыли бы ее тайну, бились о ее сжатые губы, заставляя их дрожать.
– Никки, что ты сделала? – с опаской спросила Рокси.
Никки выпила залпом лазурную жидкость, затем осушила еще одну рюмку, пытаясь утопить страшную правду, что рвалась наружу.
– …Пойдем к Квиллу, – сказала она наконец.
Утром следующего дня Джел, совершенно растерянная, ворвалась
– Девочки, у нас проблема.
Проблемой была Никки, что чудом добралась до школы, несмотря на то что выпила она за десятерых. Теперь же Дилэйн лежала на полу и уничтожала свежий, цветочный аромат их с Джел комнаты алкогольными парами, зловонным напоминанием о бурной, невменяемой ночи.
– Никки, – сердитым тоном обратилась Диана к подруге. – Никки, ты меня слышишь?!
– Слышу, слышу. Я пьяная, а не глухая.
– Зачем ты так накидалась?!
– Ну, я чуть-чуть выпила у Рокси, а потом чуть-чуть у Квилла, а чуть-чуть плюс чуть-чуть получается до хрена. Вот такая занимательная алкогольная арифметика.
– Джел, раздень ее, – приказала Диана, отводя негодующий взгляд от Дилэйн.
Сняв одежду с Никки, девчонки потащили ее в ванную, еле-еле усадили в ванну и стали воскрешать ее трезвость с помощью ледяного душа.
– Ай, холодно! – пискнула Никки.
– Терпи! – рявкнула Джел.
– Калли, беги к Леде. Пусть выпишет освобождение, – скомандовала Диана.
– Хорошо.
– Стой! Не надо. Если Леда узнает, что со мной, мне – конец.
– Ты хочешь пойти на занятия в таком состоянии? – спросила Диана.
– Мне не впервой.
– Ты опять доставляешь нам неприятности, – не выдержала Брандт.
– Вы не представляете, как мне хреново, – расплакалась Никки. – Давайте, издевайтесь, добивайте меня. Я уже на все согласна. Даже родная мать меня не любит, почему же я все еще надеюсь, что могу быть небезразлична чужим людям?
– Ты нам небезразлична. Мы так реагируем, потому что волнуемся за тебя, – сказала Джел, чье сердце переполняла жалость к подруге. В самом деле, невозможно было не сжалиться над Никки, ведь ее печальный вид отражал ее многострадальную душу.
– Джел права. Мы бы не возились тут с тобой, если б не любили тебя, – вздохнула Диана.
– Ты нужна нам, – добавила Калли, чмокнув Никки в мокрую макушку.
На всех уроках Никки вела себя прилежно. Диана, Калли и Джел контролировали каждое ее действие, отвлекали учителей, если ситуация того требовала, всячески старались перевести внимание дотошных одноклассниц, под чей прицел всегда попадала Никки, на себя. Но на уроке истории что-то пошло не так. Никки уснула. Подруги не знали, как ее разбудить. Уже и толкали, и кричали ей шепотом – все впустую.
– Дилэйн! – крикнула Алесса, заметив спящую ученицу. – Никки Дилэйн!
Никки наконец соизволила проснуться.
– Что, мисс Торн? – как ни в чем не бывало спросила она.
– Как спалось?
– Замечательно. Мне снилась собака
– Это означает, что за сегодняшний урок я ставлю вам «неудовлетворительно».
– За что? За то, что я на пять минут закрыла глаза? Да я всю ночь готовилась к вашему уроку, поэтому и не выспалась!
– Да? Ну раз вы так усердно готовились, тогда вам не составит труда назвать главную задачу внешней политики Англии в девятнадцатом веке.
– Так-с, я отвечу на этот вопрос, если вы ответите на мой. Что такое промискуитет?
– …Итак, Дилэйн, я ставлю «неудовлетворительно». И после уроков загляните, пожалуйста, к миссис Маркс. Уверена, вам будет о чем поговорить, после того как я доложу ей о вашем поведении.
– А вы покраснели, мисс Торн. Значит, вы знаете, что это такое. А может, вы еще и практикуете то, что обозначает этот термин? – рассмеялась Никки.
Алесса вылетела из кабинета и спустя несколько минут вернулась, приведя с собой директрису.
– Дилэйн, я десять лет терплю ваше хамское отношение к учебе и преподавателям! – разгневалась Маркс. – С меня хватит! Что же вы сейчас скажете в свое оправдание?
Никки очень хотелось сказать, что ей абсолютно все равно. Она уже была на дне могилы, что вырыла сама себе. И Никки бы это сказала, я ничуть не сомневаюсь. Вот только в этот момент, когда все ждали от нее ответа, та резко наклонилась и выблевала все, что побрезговал переварить ее желудок. Никки долго фонтанировала рвотой, пока ее одноклассницы разбегались в разные стороны, визжа от отвращения. Лишь Диана, Калли и Джел были рядом. Одна вытирала пот с ее лба, другая предлагала воду, а третья гладила ее по спине, надеясь хоть как-то облегчить страдания подруги.
Голди приказала отвести Никки в комнату, грозно добавив, что разговор продолжится, как только той станет лучше.
– Держи, – сказала Джел, протягивая стакан воды.
– Я больше не могу…
– Лучше бы ты так говорила вчера тем, кто хотел напоить тебя. Держи.
Никки все же выпила и плюхнулась на кровать.
– Джел, что теперь будет?
Джелвира с жалостью посмотрела на несчастную похмельную кучку, в которую превратилась ее подруга, и сказала:
– Не знаю.
– Может, Кармэл позвонить?
– Никки, Голди настроена очень серьезно. Думаю, что никакие деньги и угрозы твоей матери не спасут тебя, – со слезами на глазах констатировала Джел.
Никки постоянно влипала в разного рода неприятности, но ей всегда почему-то везло, и она удачно выходила из них без каких-либо последствий. При этом она всегда говорила, что ей плевать на все и все, и о?? на ни капельки не расстроится, если ее исключат. Но теперь же… Никки поняла, как сильно боится расстаться с «Греджерс», потерять своих подруг, лишиться в один миг значимой части своей жизни. То, что она не ценила прежде, оказалось для нее жизненно важным.