Юность подарит первые шрамы
Шрифт:
– А теперь я хочу вновь услышать ваши бурные овации, потому что на сцену выходит второй кандидат на звание Главной леди «Греджерс» – Маккензи Лорманд! – объявила миссис Маркс.
– Как я выступила? – шепнула Эл Рэми.
– Великолепно. Мне очень понравилась твоя речь. Ты молодец.
– Я так волновалась…
– И это хорошо. Ты говорила искренне, и все это почувствовали.
– Если я стану Главной леди «Греджерс», то в первую очередь я отменю эту ужасную школьную форму! – диктаторским тоном говорила Маккензи. – Я за свободу и индивидуальность! Кто со мной?!
Зрители вяло похлопали.
–
– Отец похлопотал. Он же один из главных спонсоров школы, – ответила Рэмисента.
– Теперь я волнуюсь еще больше. Вероятно, у нее есть проплаченные голоса.
– Скорее всего. Но тебе не нужно беспокоиться. Не забывай, что у тебя есть козырь, – хитро улыбнулась Арлиц.
– Благодарю за внимание! – попрощалась Маккензи.
– Спасибо, Маккензи. Очень… трогательная речь, – сказала Голди.
– Над Маккензи в основном угорают. К тебе же довольно серьезно относятся. Тем более твоя недавняя победа на соревнованиях тоже сыграет не последнюю роль. Так что у Лорманд нет шансов, – заверила Рэмисента.
– Даже не верится, что совсем скоро у меня будет золотая лента! – обрадовалась Эл.
– Вот уже много лет за звание Главной леди «Греджерс» сражаются две самые сильные ученицы. Но в этом году мы с преподавательским составом решили изменить правила, – сказала Голди.
– …Не поняла, – опешила Элеттра.
– Встречайте третьего, не менее достойного кандидата!
– Что за?.. – возмутилась Рэми.
Двери торжественного зала распахнулись, и в следующее мгновение сердце Элеттры едва не остановилось.
– Диана Брандт!
Ученицы тут же повскакивали с мест, ладони их покраснели от непрекращающихся оваций, звонкие голоса перекрикивали друг друга в надежде быть замеченными Дианой.
Диана шла впереди, Никки, Калли и Джел следовали за ней и смотрели на всех свысока, при этом стараясь приветливо улыбаться.
Когда Брандт подошла к микрофону, восхищенные зрители замолкли, целиком и полностью сконцентрировали все внимание на ней.
– Моя речь будет короткой, потому что я ненавижу пустую болтовню, я привыкла действовать, – сказала Диана. – Вы почему-то называете меня Королевой, но мне это не нравится. Я не хочу быть королевой, я хочу быть вашим защитником. Школа – наш дом, и мы все одна семья. Я хочу защитить нашу семью от зла, предательства и… – в этот момент Диана взглянула на поникшую Элеттру, – зависти. Я уничтожу эту гадкую плесень, что разъедает наш дом и травит нашу семью! Даже если я не стану Главной леди, я не отступлю от своей цели. Спасибо.
Зал вновь оживился, провожая Диану. Рэмисента не знала, как утешить свою подругу, которая едва держала себя в руках. Брандт была настолько влиятельной, что смогла уговорить директрису и остальных членов жюри дать ей возможность участвовать в выборах. Стоит ли надеяться на то, что существует вероятность, что любимица «Греджерс» не победит?
День второй.
Маккензи Лорманд устроила пикник в парке. Организаторы ее мероприятия разместили на зеленых полянках шатры пастельно-розового цвета, поставили множество столиков с чаем и горой сладостей, пригласили арфистку. Шелест умирающей листвы и пение птиц слились с легкими, волшебными звуками арфы.
– Диана, Калли, Джел, Никки, проходите. Вы мои почетные гости, – поприветствовала девушек Маккензи, приглашая их в свой шатер.
– Маккензи, должна признать, что идея с пикником – довольно удачная, – сказала Диана, усаживаясь на мягкую подушечку, что была похожа на зефир.
– Ты правда так думаешь? – улыбнулась Маккензи.
– Да. Чай, пончики, свежий воздух – креативно.
– Мне так приятно это слышать! А чем ты собираешься удивить своих гостей?
– Пока не знаю. Участие в выборах было спонтанным решением, так что я еще ничего не придумала.
– Диана, ты очень смелый человек. Но, если честно, я не представляю, на что ты рассчитываешь, заранее не подготовив программу. Вот я к своему пикнику готовилась полгода. Ведь каждая деталь должна быть идеальной, понимаешь?
– Конечно, – кивнула Диана, печально вздыхая.
Никки, Калли и Джел смотрели на свою подругу и поражались тому, как той удается сохранять невозмутимость и даже изображать пристыженность, зная, что ее соперница незаслуженно получила право участвовать в выборах. Маккензи была выпускницей, и за все школьные годы она ни разу ни в чем не проявила себя. В рейтинге Лорманд занимала низшую позицию. Ее не интересовала ни учеба, ни что-либо еще, она просто вела праздный образ жизни и время от времени требовала от своего высокопоставленного отца выполнения ее прихотей. Участие в выборах и солидный титул были ее очередной прихотью, и отец надавил на Голди, до последнего сопротивлявшуюся, чтобы та одобрила заявку его дочери. В итоге Голди, посовещавшись с коллегами, сдалась из-за страха лишиться главного спонсора, который также являлся многоуважаемым политиком, и лишила возможности на участие в выборах достойных учениц, которые так же, как и Кинг и Брандт, без устали работали, завоевывали первые места на олимпиадах и в спортивных соревнованиях, жертвовали своим отдыхом, занимаясь благотворительностью.
– Мэгги! – послышался крик Тиси Пиблз. – Мэгги, что с тобой?!
Диана вместе со своей свитой и Маккензи рванули на крик.
– Мед… мед, – хрипела Мэгги.
– Что она говорит? – спросила напуганная Маккензи.
– Мед. У нее аллергия на мед! – сказала Тиси.
– Она умирает… – побледнев, прошептала Джел.
Мэгги Малик лежала на траве, схватившись за свое горло. Она издавала страшные звуки, точно внутри нее какое-то паранормальное существо пело серенаду. Лицо ее покраснело, казалось, что еще немного и оно лопнет от напряжения. В не меньшем напряжении была Маккензи Лорманд. Ее посетило такое жуткое чувство, будто это она душила несчастную девушку.
– Мэгги задыхается! – крикнула Никки, прибежав к месту происшествия вместе с Ледой.
Прошел час, после того как Мэгги перенесли в медицинский кабинет и Леда приступила к спасению жизни девушки. Час этот был наполнен слезами, угрозами, обвинениями, осуждением и насмешками в адрес Маккензи. Та стояла у медкабинета вместе с Голди, Калли и своими подругами – Марсэйли Касс и Киарой Старки, игнорировала все то негодование, что лилось на нее со всех сторон и впервые в жизни обратилась к Богу, умоляя его о помощи.