Юный Владетель сокровищ. Легенды
Шрифт:
Стали птицы летать, повсюду его искать и нашли – вот дон Ураган играет, бревна швыряет, в небеса ударяет, словно бьет в барабан.
– Не хочешь ли ты жениться? – спросила королиха и поглядела так лихо, словно она девица, а не замужняя птица.
– Не хочу, – сказал Ураган. – Хоть я и рьян, и не пьян, и не такой уж буян, муж из меня плохой, вам нужен другой. Муж должен быть потише, ну, наподобие мыши, нет, вернее, попроще, вот как ветер в роще. И точно, его ищите, а ко мне не ходите. Он
– Где же его искать? – заволновалась мать, а муж ее королек растерялся, разобижался, едва не занемог. Зачем мужей ругают, обижают, унижают?
– Где хотите, там и ищите, только не подводите, ему не говорите, что это я вам сказал, так его описал.
– Мы бедны, но честны, всего лишены, кроме дочки-красавицы, кому хочешь понравится, крылышки синие, голубые, глазки зеленые, золотые. Если дона Ветра найдем, тебя не подведем, говорить будем муж да я, наша семья, а тебя и не помянем, поверь, мы лгать не станем.
– Ну, что ж, он сейчас не летает, в гамаке отдыхает, вон там. в тех кустах, в пышных цветах.
И впрямь, дон Ветер прилег- Ветер, не ветерок, сильный, глупый, спесивый и не очень красивый.
Проснулся, перевернулся, зафырчал, заворчал и сказал:
– Чего от меня надо?
– Ушлуги, шегцу отгады…
– Не путайте, не тяните, понятнее говорите, – дон Ветер кричит, сопит, очень сердит.
– Д-дон Ветег, ты многих шильней, будь же шупгугом ей, доченьке нашей птичке, кгашавице-неве-личке!
– Меньше слов, больше дела! Что ж это, прилетели какие-то наглые птицы, не ровен час – синицы? Тоже мне честь!
– Мы – теща твоя и тесть.
– Сперва бы меня спросили. А если судить о силе, скажу вам прямо, любезнейшая дама, дон Гром куда сильнее и не в пример добрее.
Дон Гром был подслеповат, а может – и глуховат, зато рокотал на диво,очень красиво:
– Пр-р-риветствую вас, др-р-рузья!
– Ах, что ж это я?
Донья Клара перепугалась, забилась, заметалась, а все же свое спросила, жениться предложила на красавице птичке, голубенькой невеличке.
– Куда гр-р-рубияну жениться на молодой девице! Я груб и не гак уж силен, то ли дело – он. Огонь, rp-p-розная сила! Его бы и пр-р-росила.
Королек и королиха полетели тихо-тихо к холму, нет – к большой горе, где в своем дому, в костре, сверкал красавец жених, страшась, не спалил бы их.
Прилетели и попросили:
– Мы знаем о вашей силе. Пожалуйста, нас не спалите и не ослепите.
– Если вы с добром – не спалю, если со злом – ослеплю.
– Вы, дон Огонь, всех сильней, будьте же мужем ей, доченьке-невеличке, синей птичке…
– И поскорее, сейчас!
– Знаю я вас! Да, я очень силен, красив,
– Она вам скажет сама.
– Ах, я от вас без ума! И все ж на мне может жениться лишь очень сильная птица.
– Какой еще тебе силы? – донья Клара спросила. – Он лучше всех, всех богаче.
– Нет, маменька, все иначе. Да, он силен, он сверкает, но недолго пылает. Посверкает – и все, угас!
– Ах, вот я вас!
Дон Огонь рассердился, обиделся, разъярился, стал Клариросу бранить, деревья палить, но тут зачирикал кто-то на кустике у болота.
Прекрасная птичка пела, на дона Огня не глядела, потом – полетела, а прямо-прямо за ней, воскликнув: «Вот кто всех сильней!», полетели и наши друзья, птичья семья.
Кларироса остановилась, перед нею небо открылось, и нежный голос изрек:
– Я, король-королек, сильнее всех птиц летучих, дождя, молнии, тучи, грома, ветра, огня – взгляните-ка на меня! – и самого Урагана.
Свадьбу справили рано, и не в храме венчались, в небе качались на голубых качелях, играли, летали, пели две прекрасные птички, корольки-невелички.
Зеленый голубок
Донья Голубка, сизая шубка, и дон Голубок, большой щеголек, свили гнездо во дворике, при маленьком домике, под самой крышей, где тише.
Жили-жили, но вот у Голубки схватило живот, дон Голубок дал ей шлепок, и сизая птичка тут же снесла яичко, круглое, белое, маленькое.
Донья Голубка сидит на яичке, дон Голубок несет своей птичке то мошку, то крошку, то лепешку и гладит ее, голубит, нежно целует.
Из яичка вышел птенец, собой молодец. Мать его приласкала, нежно поцеловала, отец – подогнал, чтоб он скорей вылезал.
Потолковали с кумом, крестины справили с шумом, пили да ели, песенки пели, плясали, летали и над птенцом ворковали. А потом Голубок посадил его на сучок какого-то деревца, такова уж воля отца.
– Вот и еще яичко! – вскричала юная птичка. – Дадим его маме, а надо- поможем сами, я очень-очень хочу братца или сестричку.
Однако дон Голубок был чрезвычайно строг:
– Это просто лимон. Посуди – на что же мне он? Зачем нам трудиться, возиться с ненастоящей птицей?
Птичка плачет и стонет, Голубя просит-молит. Услышал кум: «Эй, что за шум»?, слышит кума, летит сама, а птичка твердит свое: «Это яйцо – мое! Сорвите его, ур-ру, а то умру!»
Донья Голубка, сизая шубка, ничего об этом не знала, она по утрам летала в церковь, в большой собор, ибо с недавних пор слушала службу с колокольни, но вдруг решила: «Довольно!»- и вернулась в самое время, чтобы поспорить со всеми.