Юрий Олеша и Всеволод Мейерхольд в работе над спектаклем "Список благодеяний "
Шрифт:
Человечек.Я тоже нищий].
<…>.
Человечек(кричит Леле). Поднимайтесь! Поднимайтесь!
Фонарщик.Кого ты зовешь, человечек?
Человечек.А, здравствуй, фонарщик! Тебе, я вижу, надоело зажигать фонари?
Фонарщик.Нет, мне надоело тушить злобу. Ну что? Ты поел тогда супу? Оставил на ужин?
Человечек.Нет, понимаешь ли, съел все сразу.
Фонарщик.Ничего!
Человечек.Тогда возьмем с собой еще одну голодную.
Фонарщик.Где она?
Эй, старуха, ты пойдешь с нами?
Леля.Если вы простите меня.
Фонарщик.Кто ты?
Леля.Предательница.
Фонарщик.Кого ты предала?
Леля.Вас.
Фонарщик.Поднимись сюда, я плохо тебя понимаю.
Эх ты, человечек, — вот видишь, она тебя накормила супом, а сама от голоду помешалась.
Человечек.Я, понимаешь ли, флейтист, и вся моя [память] внимание держится в пальцах. И я потому не узнал ее.
Фонарщик.А я, понимаешь ли, фонарщик, и вся моя [память] внимание держится в глазах. Потому я узнал ее сразу. Идем. Веди ее.
Человечек.У вас хватит сил идти?
Леля.Хватит.
Человечек.Три километра!
Леля.Я хотела пройти три тысячи!
Человечек.Идем!
Фонарщик.За кем идешь, смерть?
Леля.Ты фонарщик?
Фонарщик.А тебе хочется, чтобы я был могильщик?
Леля.Ты весел, и тебя можно принять за могильщика.
Фонарщик.Я сплю днем и потому весел ночью. А разве могильщики — веселые?
Леля.Я видела двух веселых могильщиков.
Фонарщик.Где?
Леля.В одной пьесе, когда была артисткой.
Фонарщик.Что это за пьеса, в которой участвуют могильщики?
Леля.«Гамлет».
Глава 3
«В борьбе с самим собой…»
К истории текста «Списка благодеяний»: замысел пьесы, трансформация сюжета, цензурные приключения
Сложное положение дел с репертуаром, проще говоря, отсутствие пьес в театре Мейерхольда на рубеже 1920–1930-х годов ни для кого секретом не было.
Виктор Шкловский писал, что конструкции спектаклей у Мейерхольда «дивертисментны», а сам театр «как будто умышленно обходится без пьес или с пьесами нулевого значения» [93] . Еще резче формулировал Н. Берковский, утверждая, что Мейерхольд «борется с семантикой автора» (и разбирал это на примере «Ревизора»: «заплечный мастер», «хрустят кости» автора, — такими были метафоры Берковского). «Нельзя не тревожиться о судьбе трактовки Мейерхольдом всего дальнейшего репертуара…» [94]
93
Шкловский
94
Берковский Н.Мейерхольд и смысловой спектакль // На литературном посту. 1929. № 1. С. 39–45.
Уже произошли — и стали достоянием общественности — ссоры Мейерхольда с А. Файко, И. Эренбургом, И. Сельвинским, вскоре начнутся расхождения с Вс. Вишневским, М. Зощенко. И хотя у каждого конфликта режиссера с драматургом были, бесспорно, свои причины, но в результате и без того ограниченный круг возможных авторов сужался. М. Булгаков на просьбы Мейерхольда о пьесе отвечает отказом [95] . Эрдмановского «Самоубийцу» и «Хочу ребенка» С. Третьякова ставить не разрешают. Большинство же действующих драматургов режиссеру неинтересны, от А. Афиногенова, Б. Ромашова, В. Киршона и пр. до А. Толстого и В. Катаева. Между тем современная, живая пьеса ему необходима.
95
А. Февральский вспоминал, что Мейерхольд приводил в театр Булгакова на собрание режиссерского факультета. По-видимому, переговоры между режиссером и драматургом шли по поводу «Бега», пьесы, которую Мейерхольд просил у Булгакова и которую, сточки зрения Булгакова, излишне реалистически, не ощущая авторской поэтики, репетировал МХАТ. См.: Февральский А.Записки ровесника века. М., 1976. С. 289.
«Мейерхольд в <…> стадии удачи, но эту удачу нужно сменить другой удачей, мейерхольдовской же. Театр Мейерхольда пришел к необходимости иметь свою драматургию» [96] , — полагает тот же наблюдательный Виктор Шкловский.
В эти месяцы «мейерхольдовская» пьеса уже заказана. Ее пишет Юрий Олеша.
«Будущим любителям мемуарной литературы сообщаю: замечательнейшим из людей, которых я знал в моей жизни, был Всеволод Мейерхольд, —
В 1930 году в феврале — марте я ее написал.
Зимой 1931 года он стал над ней работать.
Я хочу написать книгу о том, как Мейерхольд ставил мою пьесу.
Пьеса называется „Список благодеяний“» [97] .
96
Шкловский В.Конец барокко // Шкловский В. Гамбургский счет. С. 449.
97
Олеша Ю.Книга прощания. С. 25.
Замечу, что книгу о Мейерхольде от Олеши ждали. Одним из тех, кто подталкивал к ее сочинению, был уверен в органичности и необходимости рождения такой книга, был Вс. Вишневский. В письме к Олеше 19 февраля 1934 года он упрекал его: «<…> живой Олеша о Мейерхольде и писательОлеша о Мейерхольде. Какая же жалкая судьба у написанных Вами строк о том, кого Вы знаете так полно, о ком можете написать настоящее — достойное искусства» ( Вишневский Вс.Статьи. Дневники. Письма. М., 1961. С. 528).
Книгу эту Олеша не написал, и теперь никто не сумеет сделать это так, как он, друживший с Мейерхольдом, подолгу живший у него на Брюсовском и даче, проведший многие часы в общих разговорах [98] . Но историю рождения пьесы и спектакля можно попытаться восстановить.
Полагая, вслед за Б. В. Томашевским, безусловным корректность разделения истории печатного текста пьесы и истории ее сценического текста, сосредоточимся на истории сценического текста «Списка благодеяний», оставив историю ее печатного текста за рамками данной работы.
98
Сын З. Райх от брака с Сергеем Есениным К. С. Есенин вспоминал в 1969 году: «Когда-то <…> Юрий Карлович был очень дружен с Всеволодом Эмильевичем Мейерхольдом, с моей матерью, с нашим домом. <…> Юрий Карлович, Ольга Густавовна были в те годы неотъемлемой частью квартиры на Брюсовском, дачи в Балашихе…» ( Есенин К. С.Воспоминания о Ю. К. Олеше. Машинопись. // Ф. 358. Оп. 2. Ед. хр. 954. Л. 7).