Юрод
Шрифт:
Лист №4 И эти лекарства применяются у нас в отделении Хосяком!
Сначала я думал, что ошибся. Но проверка показала: никакой ошибки нет. Тогда я стал следить (по мере возможности) за Хосяком и анализировать его методы. Тут-то я и заметил странные исчезновения, а затем возвращения больных. Но об этом позже. Сейчас два слова о "телетеатре".
Лист №5 "Театр" располагается на 1-м этаже в небольшом сорокаместном зале и имеет отдельный выход во двор. По теории Хосяка, больные, играя в театре, "снимают" или "исторгают" из себя недуги и комплексы,
Причем чем отрицательней, чем гаже, страшнее, кровосмесительней и бессовестней театр, - тем больному (считает Хосяк) становится легче. Я был в "телетеатре" только один раз (удалось подкупить временную медсестру), и этого для исследования крайне мало... Но все же кое-что я заметить смог. Это во-первых...
*** Ночь уходящая зацепила перепончатой лапкой своей бывшего лекаря. Он заснул, листки в беспорядке упали на кровать, некоторые слетели на пол, залетели под тумбочку.
*** ...так я очутился в инсулиновой палате. Здесь подкорку подвергают страшному и неясному воздействию инсулина. Меня наказали. Ну, что ж. Поделом. Хитрее буду...
А смысл инсулинотерапии в том, чтобы человек впадал ежедневно в состояние шока.
И в этом состоянии включал какие-то дополнительные рычаги саморегуляции, к умственной жизни уже не пригодные.
"Чтоб не мудрствовали лукаво", - сказал как-то Хосяк Калерии Львовне. Каково?
Эти немудрствующие, тучные, превышающие свой вес почти вдвое, эти полусонные люди с воловьей дурнотой в глазах - никуда не исчезают, их выписывают домой.
Исчезают же, а затем появляются вновь со странным блеском в глазах, с запекшейся кровью в уголках губ - другие.
Лист №11 ...Две недели возились со мной в инсулиновой палате на втором этаже. Все это время я ничего не записывал, не было ни сил, ни возможности. Инсулиновая сестра, дежурные врачи - все пришли в полнейшее недоумение. А все оттого, что шок должен был наступить после второго, максимум, четвертого введения инсулина. Мне ввели лекарство пять, семь, наконец десять раз. Шок так и не наступил. Я был все время в сознании, наблюдал за всем... Хосяк впал в бешенство. Приходил в палату ежедневно. Наконец, хотя ему этого ох как не хотелось, спросил: "Доктор, как вам удается противостоять шоку? Вы что, кроме всего прочего еще и йог?" Дурачок! Он не знает, что такое "умная" молитва и сокрытое дыхание!
Лист №13 ...В конце концов я представил здешнему медперсоналу и в особенности Хосяку свой собственный спектакль под названием "Клиническая смерть". Бедных медсестер мне было искренне жаль. Я задержал дыхание по методу исизахма и почти остановил сердце. Как они забегали! Как впивался мне в руку своими костяными мертвецкими пальцами Хосяк! Я внутренне хохотал и блаженствовал. Но переигрывать не стал.
После первой же лошадиной дозы глюкозы в вену, после адреналина в сердце - стал "оживать".
Лист №17 Небывалый случай: курс инсулинотерапии, за все время практического его применения в больнице - отменен!
Якобы мне сочувствующий ординатор Тишкин шепотом рассказал мне, как кричал на Хосяка наш главный Круглов:
– Вы что, опять в следственный изолятор захотели?
Конечно, ни для главного, ни для других медиков города не секрет, что Хосяк до суда над ним содержался в изоляторе, а после суда за недостаточностью улик отпущен. И хотя он выдавал себя и выдает за жертву коммунистического режима (это он-то - председатель гнусного больничного партбюро!) - многие знают, подозревался Хосяк в торговле наркосодержащими медпрепаратами. Это, повторяю, не новость. А вот то, что главный, вышибленный в свое время с должности все теми же коммуняками, не заодно с этим вором - сюрприз! Тут, как говорится, возможны варианты.
Лист №20 ...теперь о главном: программа работы с больными, программа засылки за стены больницы больных - существует! Но об этом спец. запись на спец. листе.
Лист №22 ...кроме того, занесу на бумагу еще и этот странный разговор, который не поместился на спец. лист. Придется здесь.
Разговор лекаря Воротынцева с завотделением КМН А.Н.Хосяком Хосяк. Здесь никто нас не услышит. Тут, в садочке и побалакаем. Лекарствочками интересуетесь?
Воротынцев.
– Скорей вашими методами их применения.
Хосяк.
– Ну, эти знания мало вам помогут. Да и кто вам, алкоголику с паранойяльным, ярко выраженным синдромом поверит? А здесь я прошу вас с больными контактов не иметь.
Воротынцев.
– У вас же люди тут умирают.
Хосяк.
– А где они сейчас не умирают? Довели демократы поганые!
Воротынцев.
– Ого! Вы ведь, кажется, сами теперь демократ?
Хосяк.
– Был. Был какое-то время. А сейчас думаю: может, назад? А? В родную организацию? Но это я так. А людям умирать все одно положено! Ну так пусть с пользой умрут! Да и к тому ж умирать им страшно приятно. Вы просто не в курсе...
Они ведь всю вашу хваленую жизнь за эту дорогу к смерти отдадут. Они умирают минуту, а лекарство им эту минуту продлевает в целую жизнь. Да и потом есть дозы: малая доза - и ты не умер, только попробовал. Большая каюк! И те, кто малые дозы попробовал, всегда к большим дозам стремиться будут.
Лист №23 Воротынцев.
– Обыкновенный наркотик.
Хосяк.
– Не скажите. ВКС - лекарство небывалое! Воля к смерти! Раньше была у всех воля к жизни, сейчас - к смерти! И уже очередь голодных и больных к нему выстраивается: дайте, дайте, дайте! Не лучшей жизни, заметьте, а лучшей смерти.
Вот, что нам всем разработать надо, и коммунистам, и демократам: не к лучшей жизни, а к лучшей смерти! Вот он, лозунг времен! И тогда они опять ко мне:
дайте! А я им (конечно, отобранным, конечно, из толпы больных выбранным) - пожалуйте! Только сами уж возьмите! У такого-то и такого-то по такому-то адресу.
Или в таком-то здании, в таком-то городке. А как пользоваться - я расскажу! И гонец идет за собственной ласковой смертью, идет и добывает. Пусть не то добывает! Пусть! Но зато и сомнения его не грызут! Ад и рай не нужен! Нужно только наслаждение отделением жизни от тела! И все больные посчитаны, все на виду, все при деле! И никаких там неучтенных юродивых да Христа ради блаженных больше нет. Не мутят они народ, не...