Юсупов. Право на выживание

Новикова Анна

Софья с шумом выдохнула и запустила руки в волосы. Это уже не просто приключение в духе «Этюд. Журналистка и три вампира». Это, мать вашу, вторжение в личную жизнь. Прямой путь к паранойе.

— Расслабься, — сказал Юсупов. — Ты же не спецагент под прикрытием.

— Да ну? — язвительным тоном отозвалась Софья.

— Они в открытую направили тебя ко мне. В открытую заявили о своих намерениях и выставили условия. Зачем им тебя прослушивать? Ты для них как мячик для пинг-понга. Первый выпад сделали, ты отскочила. Затем вампиры сделают свой ход, и ты отскочишь назад.

— Я не собираюсь в этом участвовать! —

рявкнула Софья. — У меня работа, семья! Я жить хочу!

Юсупов крутанул руль и сбавил скорость. До дома осталось двести метров.

— В прошлом году ты спрашивала меня, чем отличается вампир от человека, — сказал князь. — Так вот у вампира хотя бы есть воспитание и личные принципы, у человека — и этого нет.

Князь притормозил у пешеходного перехода, пропустил детей на великах и покатил к подъезду. Остановившись, не стал глушить мотор. Он посмотрел на Софью и после паузы добавил:

— Проведи лучшие выходные со своей семьей. Потом может и не представиться. А после мы вместе подумаем, что сможем сделать, чтобы ни вампиры, ни охотники, ни «агенты Щ. И. Т.» больше никогда не фигурировали в твоей жизни.

Вулкан в груди Софьи потух. По взгляду Юсупова она убедилась, тот не шутит. Он и правда сделает то, о чем говорит.

— Иди. Ждет же, — сказал князь.

Софья зашуршала сумкой и сказала:

— Спасибо, Феликс.

— Позволишь совет? — спросил Юсупов.

Софья кивнула.

— Не светись. Мне не звони. По возможности вообще из постели не вылезай. Думаю, с этим у тебя проблем не возникнет, — сказал князь.

В любой другой ситуации Софья бы фыркнула, отвесила взаимную колкость, но не сегодня. Впервые за долгое время она признала, что Юсупов прав. И возможно он — единственный, кто сохранил способность здраво мыслить во всем, что происходит.

* * *

Видимо организм Софьи воспринял совет Юсупова буквально, так как все выходные она провалялась в постели с высокой температурой и больным горлом. Гланды распухли настолько, что не просто глотать или говорить больно, а и вовсе рот открывать.

Влад сгонял в аптеку и набрал противовирусных и жаропонижающих препаратов с матерным названиями. Софья их заглатывала поочередно или вместе, сильно морщилась от боли и снова залезала в постель. Морозило так, что Влад накрывал ее двумя одеялами. Потом она потела настолько, что пижамную футболку и простынь хоть выжимай. Сны напоминали бессвязный и очень навязчивый бред. К вечеру воскресенья Софья приняла, что ни на какую работу она завтра не поедет. И вообще скорее всего до середины недели будет куковать дома, борясь с болью в горле. Это она сообщила своей ассистентке в мессенджере и опять зарылась в одеяло с головой.

— Начало лета ты встречаешь под двумя одеялами и с больным горлом, — причитал над ухом Влад.

После пятничного похищения, о котором Софья, конечно, не сказала, он надеялся провести выходные со всеми фанфарами. Куда-то съездить, где-то поесть, что-то посмотреть. Но какое там? Пока Софья отлеживалась, Влад мотался по своим мужским делам. Возвращался под вечер, пропахший машинным маслом, чем-то резким и кислым.

В понедельник с утра тихонько зашуршал одеждой, скрипнул створкой шкафа, а через пятнадцать минут клацнул замком входной двери. Софья сквозь пелену на глазах взглянула

на часы, затем снова уронила голову на подушку и продрыхла до одиннадцати. С большим трудом затолкала в себя крохотную порцию пюре с мясным соусом. С глубоким чувством обреченности прополоскала горло фурацилином. С всепоглощающим чувством жалости к себе взвыла от цифр на градуснике — 38,1.

Доплелась до дивана и проверила новостные сводки. Пока что тихо. В пределах нормы для столичного города, в котором еще двадцать лет назад процветал бандитизм. Кто-то женился, кто-то развелся, кто-то кого-то засудил, кто-то выступил, кто-то облажался. Ни единой новости, которая хоть каким-то боком задевает тему странных смертей или старения. Ну вот и славно.

Софья замоталась в плед и в полудреме размышляла. Почему Дмитрий стареет так долго, а другие вампиры из новостных сводок — за считанные часы? Юсупов бы на это ответил что-то вроде — Дмитрий не совсем оригинальный вампир, вот у него и все не как у людей. То есть не как у вампиров. К тому же вероятно он послужил лишь материалом для первых опытов. Пресловутый первый блин.

Софья бы его упрекнула в неуместной издевке над лучшим другом. А Юсупов бы на это выдал ухмылку и снисходительный взгляд. Потом бы сказал, что лучший друг — громко сказано для того, кто взрывает клуб с целью убить еще одного наследника из рода Юсуповых. Софья бы процитировала самого Юсупова, что клуб — «это всего лишь стены». Настоящая дружба, проверенная, черт возьми, столетием, на дороге не валяется. Но Юсупов и здесь бы выкрутился, мол, за сто лет можно было бы и почаще друг друга навещать, а не отделываться скудной перепиской и сообщать о женитьбе посредством газетных новостей. Софья же не сдалась бы на этом, встала бы на защиту Дмитрия, его тонкой душевной натуры и тактичности, умению держать дистанцию из уважения, чему Его Светлости не мешало бы поучиться. Ну а сам Светлость на это бы вздохнул, прикрыл глаза и передразнил про тонкую душевную натуру. Скорее всего после этого окинул бы Софью взглядом триумфатора, а потом обхватил бы за плечи, привлек к себе и поцеловал. Софья бы уперлась ему в грудь, но под натиском десятка поцелуев все же сдалась…

Кха-кха-кхахх… Софья закашлялась в полудреме. Потянулась за кружкой с остывшим чаем и в муках сделала несколько глотков. Чертов Юсупов, даже во сне не оставляет в покое.

* * *

Так прошло еще два дня. Температура упорно держалась на отметке в 39 градусов. К вечеру среды Софья успела порадоваться, что стало легче. Появился аппетит, хотя гланды по-прежнему опухшие как спелые вишни. Есть нормально невозможно. К тому же осложнение пошло на связки, так что теперь и голос звучит сипло.

В четверг градусник показал 37,4. Но от этой отметки температура не сдвинулась ни в одну, ни в другую сторону, что страшно бесило Софью. Жаропонижающее не выпьешь, а мучиться как вареная сосиска совсем не хочется. В голове шумит, глаза болят, противно морозит и никакой ясности мысли. Но хотя бы больше не мучает потливость, не приходится менять футболку каждые три-четыре часа.

Вечером того же дня Софья взглянула на себя в зеркало и не узнала. Бледное лицо отдает желтизной, кое-где выскочили прыщи, под глазами блекло-фиолетовые круги. Писаная красавица! И как Влад ее еще такую любит?