Юсупов. Право на выживание
Шрифт:
Спустила мешки к уличным мусорным бакам, а когда возвращалась к подъезду, заметила синий ренж ровер. Его Светлость приткнулся среди вереницы машин как Гулливер среди лилипутов. А дальше как в попсовом клипе — в оранжевых лучах закатного солнца зашагал навстречу Софьи. Весь такой выглаженный, нашампуненный, благоухающий. Вот только лицо по-прежнему серое.
— У графа намечается финская сауна с хорошим крымским вином и всем причитающимся, — сказал Юсупов. — Хотел пригласить тебя, но я уверил его, что ты сегодня
— Ты не ошибся, — ответила Софья. — Но вино и правда бы не помешало.
Князь вынул из-за спины темно-зеленую бутылку и сказал:
— Помянем старого друга?
В глазах Софьи снова защипало. Она шмыгнула носом и молча поплелась к подъездной двери.
Остаток вечера почти не говорили. Князь все подливал и подливал вино. Софья все лила и лила слезы. А затем свернулась калачиком, прижалась к князю и утонула в забытьи. Они так и уснули, одетые, уставшие и обессиленные.
Сон прервала вибрация телефона, что больше напоминает звук приземляющегося НЛО. Юсупов зашевелился и сказал сонным голосом:
— Да… угу… сейчас приеду.
Софья перевернулась на другой бок, потянулась и покосилась на часы.
— Кто бы мог подумать, князь Юсупов продрых в моей постели до одиннадцати утра? — сказала она.
— И заметь, не выпил и капли твоей крови, — ответил тот и чмокнул ее за ухом. — И не воспользовался случаем соблазнить тебя.
— Как это благородно с вашей стороны, сударь.
— Граф бы поступил иначе. Возьми это себе на заметку, когда согласишься на свидание с ним.
Софья не поверила своим ушам.
— Это что — ревность? — спросила она.
Вместо ответа Юсупов снова поцеловал за ухом и поднялся с постели.
— Тебе необязательно уходить, — сказала Софья.
Князь заправил рубашку и ответил:
— Мир непокоренный лежит в руинах.
Сколько раз в кино вы видели подобную сцену? Тяжелое серое небо, проливной дождь нещадно мочит черные плащи и стекает обильными струями с краев непременно черных зонтов. Три десятка хмурых лиц слушают напутственные слова пастора и наблюдают, как гроб опускают в землю.
Но сегодня все иначе. Птицы выдают разноголосые трели, сочная листва шуршит на легком ветерке. Солнце приятно греет кожу и липнет к черной одежде. Такая погода явно не для похорон.
И все же, они здесь. Черные строгие костюмы. Налакированные туфли. Лбы блестят, на висках собрались капельки пота. У кого-то перебинтована рука, у кого-то свежие шрамы на лице или шее.
Никто не читал прощальных речей. Да и никакого батюшку для отпевания не приглашали — Изабелла Давыдовна до конца своих дней оставалась атеисткой. Вокруг могилы тонны венков, живых цветов, перевязанных черными лентами. На постаменте из белого мрамора блестит золоченая надпись:
Ромашова
21.09.1958 — 30.07.2023
Эта жизнь стоила того, чтобы ее прожить
В молчании опустили гроб, и каждый кинул по горсти теплой земли. Затем двое могильщиков начали орудовать лопатами. Расходиться охотники не спешат. Тихонько переговариваются, утирают платками лбы и шеи. И только Юсупов бледен как надгробный мрамор. Держит руки в карманах. За все время не проронил ни слова, не выдал ни единого звука.
Софья обхватила его локоть и положила голову на плечо. Хочется сказать слова утешения, но разве они нужны?
Могильщики закончили работу и направились вдоль асфальтированной дорожки кладбища. Кто-то из охотников протиснулся к могиле, выставил несколько свечей в стаканах из мутного стекла и поджег фитили. Поправил фоторамку с черно-белым портретом, откуда на присутствующих глядит Изабелла Давыдовна. Щурится подведенными глазами и улыбается с видом, мол, чего вы, хлопчики, носы повесили, да сопли распустили?
? Оставьте нас на минуту, — сказал Юсупов.
Охотники отступили в сторону. Софья выпустила локоть князя и последовала за ними.
В то утро, когда Юсупова разбудил телефонный звонок в постели Софьи, Изабелле Давыдовне стало хуже. Дело едва не дошло до нового инсульта. Ее снова доставили в больницу. Там ей что-то ввели, чтобы ослабить боль и дать отлежаться. Когда князь вошел в палату, глава клана охотников уже спала. Он просидел у кушетки весь день, обхватив прохладную ладонь. Изабелла Давыдовна умерла тихо ближе к шести часам вечера, так и не придя в себя.
От пышных похорон отказались сразу. Но пришлось забронировать десятки номеров в гостиницах, чтобы разместить охотников, что приехали из регионов, дабы проститься. Юсупов оплатил все. А также банкетный зал для поминального обеда на триста персон, куда все эти люди отправятся через полчаса.
Одну из свечей на могиле задуло ветерком. Князь снова зажег ее и сказал:
? Ах, Изабелла Давыдовна… не выдержало-таки ваше сердце после долгих лет службы. На кого ж вы меня оставили? Одному мне этот город не удержать.
Юсупов вынул из кармана статуэтку лягушонка. Все хотел преподнести в качестве платы за очередную услугу или просто порадовать женщину. Да случай не предоставлялся. И вот на тебе. Белый фарфор бликует на солнце позолоченными вставками и перламутром. Квакушка пялится слишком синими и слишком счастливыми глазами. Юсупов бережно поставил сувенир у края надгробия и прошептал:
? Кто бы ни пришел вам на замену, я ваш навеки.
Затем выпрямился, развернулся на каблуках и направился к выходу из кладбища.