Юся и эльф
Шрифт:
— Однажды в студеную зимнюю пору… — я заговорила, чтобы успокоиться. — Я упыря встретила подле забору…
Я шмыгнула носом и потерла его.
А холодно.
И мерзко, руку на сердце положа. Никогда-то кладбищ не жаловала, а нынешнее, если подумать, вполне себе приличным было. Как водится, в центре склепы родовые, статуями украшенные. Те белеют в ночи призраками, а вокруг встают костлявой стеной облысевшие деревья. На дорожках листву сгребли, но как-то так, что присыпала она могилки победнее. И вот с них уже торчали палки, одни с табличками,
Я оглянулась.
В центр идти нам смысла особого не было. Старые склепы строились на совесть. Иногда я подозреваю, что люди предков своих любить начинают именно тогда, когда эти предки покоятся с миром и с гарантией. Вторая куда как важнее.
— Здесь? — Эль пошевелил носком грязную кучу листвы. — Подмести бы…
— Некогда, — я скинула сумку прямо на могилу. Кто бы там ни лежал, очень скоро он сможет самолично выразить мне свое возмущение.
Лич прошелся вдоль стены, он ковылял, все также прижимая к боку драгоценную свою ношу, сопровождаемый крысиной свитой, одновременно нелепый и ужасный.
Меня вот передернуло.
Не отвлекайся, Юся. Луна пока висит низенько, но договоренность достигнута. Сомнительный мой компаньон не сунется к дому папеньки, пока папенька там отдыхает. А значит, что? Значит, следует папеньку убрать.
И с гарантией.
Я пошевелила пальцами.
Гарантия эта может стоить мне жизни, ибо закон в данном случае не на моей стороне. И сомневаюсь, что королевский суд, коль мне случится дожить до столь знаменательного события, снизойдет к обстоятельствам сего дела.
Вот всегда, когда волнуюсь, начинаю думать странно.
Нервы, все дело именно в них… и в платьице, которое перестало быть платьицем, укоротившись и уплотнившись, превратившись вдруг в этакое подобие кружевной кольчуги. И не стоило обманываться кажущейся хрупкостью ее. Следовало признать, что с кольчугой я чувствовала себя куда как более уверенно. И сейчас повела плечами, похлопала себя по бокам и велела не отвлекаться.
Я достала из сумки простыню с заранее намалеванными символами, которую и кинула поверх могилы. Расправила. Придавила камушками. Не хватало еще, чтобы мой ритуал ветром унесло. История знала подобные случаи и для магов они ничем хорошим не заканчивались.
Поэтому нервы нервами, а дело делом.
Из сумки появились черные свечи.
Травы.
— Ты уверена, что хочешь этого? — Эль держался в стороне.
— Я уверена, что категорически не хочу, — я смахнула со лба пот. — Но какие есть варианты?
В том-то и дело. Я перебрала все… я ведь не настолько безумна, чтобы надеяться, что удержу их своей волей. И родовой перстень вряд ли поможет. Родовые артефакты в принципе весьма себе капризны, а меня отец не признал. И может статься…
Не может.
Это не просто наилучший вариант. Это единственный… если мы не добудем череп, то не сумеем провести ритуал. Если не проведем мы, его рано или поздно проведет отец. И заполнит мир перерожденными тварями,
Нет уж.
Я лучше на кладбище поворожу. Я размяла пальцы, закрыла глаза, сосредотачиваясь на силе. Отпускать ее потихоньку, позволяя стекать тонкой струйкой.
Руки заныли.
А в душе вновь зашевелились сомнения. Может… договориться? Я папеньке руку демона, а он мне честное слово, что гадить не станет. И про эльфов рассказать. С такими надсмотрщиками он не рискнет… или рискнет?
Сила наполняла рисунок медленно, собираясь в пересечениях линий, заполняя одну лакуну за другой. И когда на земле вспыхнула черным светом пентаграмма, я откашлялась и заговорила.
Медленно.
Тщательно выговаривая каждый слог.
И контролируя силу. Боги, не знала, что нарушать закон настолько… непросто. Сила текла легко, но в этом и подвох, давление нарастало, и она стремилась выплеснуться, выйти за круг, накрыв сразу все кладбище. Нет уж, пока рано… если позволить, то сила просто уйдет в землю, разбудив пару-тройку не самых мирных покойников. Но и все.
Мне нужно больше.
Много больше.
Поэтому смиряем и укладываем тугой спиралью. Виток за витком, вдох за выдохом и снова. И опять. И перстень на пальце вспыхнул, плотно приклеившись к коже. Признал, стало быть. Работать с потоком стало легче.
А горло драло от непроизносимых слов.
Вот почему древним, кем бы они ни были, не добавить в язык пару-тройку гласных? А то ведь…
На соседней могилке устроился лич. Он подвывал и, казалось, добавлял моему заклятью одному ему понятные ноты. Надеюсь, не помешают.
Я замолчала.
Отступила. Стиснула кулаки, сплетая нити силы воедино. Дело за малым: позволить заклятью развернуться, а самой… оглянувшись на стену, я порадовалась, что та довольно-таки близка. Добежать успеем.
Должны во всяком случае.
Колени дрожали. Руки тоже дрожали. Уши и те, кажется, мелко подрагивали. У меня есть еще возможность отступить. Вернуть заклятье, точнее свернуть, спустить и развеять силу…
И дальше что?
Нет уж.
— Отступаем, — велела я и попятилась. Медленно, поскольку за каждым моим движением превнимательно наблюдали желтые глаза лича. А ведь тот, если не понимает всецело, что происходит вокруг, то всяко чувствует, что происходящее связано со мной.
И демоном.
И… и если он нападет, я обречена. Словно подслушав эту мысль, лич подался вперед и заворчал.
— Цыц мне тут, — сказала я громко и, надеюсь, уверенно. Во всяком случае, лич поднялся на костяшках пальцев и заскулил. — Сейчас… сотворю тебе армию. Но чтоб мне тут без кровавых…
Демон оскорбился.
— Без, без… — я стиснула кулаки. — Иначе ничего не будет. Лишние жертвы мне не нужны.
Вот только демон вполне искренне полагал, что жертвы лишними не бывают.